©Марат Иорданов
‘Истинная религия будет та, основные положения которой сходятся в том что Бог есть начало всего; что в человеке есть частица этого божественного начала, которую он может уменьшить или увеличить в себе своей жизнью; что для увеличения этого начала человек должен подавлять свои страсти и увеличивать в себе любовь’
Л.Н. Толстой
Величайшим мистиком древности после Гермеса Трисмегиста является Пифагор Самосский (580-500 до н.э.). Существует предание о том, что родители Пифагора, когда мать была беременна им, посетили дельфийского оракула. Знаменитая пифия Сивилла, посмотрев на беременную посетительницу, сказала, что та родит сына, подобного египетскому божеству Гору. Когда родился мальчик, его так и назвали – «пифией предсказанный Гор», то есть Пифагор.
Это был совершенно необычный человек. Платон (427-347 до н.э.) писал, что есть люди, есть боги – и есть существа, подобные Пифагору, подчеркивая этим, что он занимает как бы промежуточное положение между божествами и людьми.
О Пифагоре мы знаем еще со школьной скамьи. Известная среди школьников шуточная формула «пифагоровы штаны на все стороны равны» является фольклорным изложением известной теоремы. Правда, ее настоящим автором был Сепхиз, египетский учитель знаменитого грека. Менее известен другой предшественник Пифагора, Орфей[1], легендарная личность, которую обычно связывают с мифами, хотя он являлся таким же духовным учителем для жреческого сословия, каким, по словам Шюре, для греческих мирян был Пифагор.
Можно сказать, что Пифагор не только развил мистическое учение Орфея, но и, подведя под него научную базу, воплотил в своем знаменитом пифагорейском ордене, важную часть которого составляла не менее известная пифагорейская школа.
Своеобразный научный центр духовного мистицизма, эта школа опередила свое время. И однажды, несмотря на ее популярность среди просвещенной части общества, агрессивно настроенная толпа превратила школу в руины, погубив почти всех ее обитателей. Немногие уцелевшие уже не могли проповедовать свое учение с прежним размахом.
По преданию, один из манускриптов Пифагора хранил Платон, но и тот был записан одним из его учеников, поскольку учитель не практиковал письменную речь, а только изредка обозначал свои мысли тайными знаками, которым обучал лишь особо близких ему учеников.
И все же информация о мистической деятельности пифагорейцев, благодаря отдельным авторам древности, дошла до нынешних поколений.
Эти авторы, среди которых были неоплатоники и гностики, оставили после себя сведения, свидетельствующие о духовном величии Пифагора и приверженности его учеников мистическим знаниям, полученным от легендарного учителя.
Зороастр) были современниками и даже встречались в Вавилоне, где после длительного обучения у египетских жрецов случайно оказался Пифагор. Может быть, по Божьему замыслу поименованные выше великие учителя оказались современниками, потому что человечество в то время испытывало острую нужду в мощных живительных источниках духовной жизни.
Удивительно, что мистическое учение Пифагора как бы синтезировало эзотерические теории того времени, распространенные в жреческих кругах Египта, Вавилонии, Персии, Индии и Китая! Еще более удивительно, что, как считают некоторые ученые, Лао-Цзы, Кун Фу-Цзы (Конфуций), Сидхартха Гаутама Шакьямуни (Будда) и Заратуштра (Правда, у этой версии есть достаточно число противников, утверждающих, что эти выдающиеся личности жили в разное время и встретиться не могли.
Так или иначе, одной из многочисленных заслуг Пифагора принято считать то, что именно он впервые систематизировал разные школы античной философии, отталкиваясь от которых и создал уникальный синтез эзотерической мысли того времени – мистическое учение, названное его именем.
Известно, что Пифагор посещал разные страны и везде учил людей и учился сам. Всюду его учение воспринимали благосклонно, потому что он, прежде всего, учил любви и доброте.
Эдуард Шюре, изучивший все античные и христианские сведения о Пифагоре, излагая его учение, пишет в «Великих посвященных»:
«Три мира: естественный, человеческий и божественный, взаимно поддерживая и определяя друг друга, исполняют вселенскую драму двойным движением — нисходящим и восходящим… В синтезе трех миров кроется тайна Космоса! Произнеся эти слова, Пифагор поднялся. Его очарованный взгляд был устремлен на дорический фасад храма. Строгие линии храма казались преображенными под нежными лучами Дианы. Душа Пифагора увидела в нем идеальный образ мира и разрешение загадки, которое она искала. Ибо основание, колонны и треугольный фронтон предстали перед ним внезапно, как тройная природа человека и Вселенной, микрокосма и макрокосма, венчанных божественным единством, которое со своей стороны является троичным началом.
“Космос, управляемый и проникнутый Богом,
образует Священную тетраду,
необъятный и чистый символ,
Источник Природы и образец Богов!”[2]
Да, здесь, скрытый в этих геометрических линиях, таился ключ вселенной, закон тройственности, который управляет строением существ, и закон семиричности, лежащей в основе их эволюции. И Пифагор увидел миры, двигающиеся под ритм и гармонию священных чисел. Он увидел равновесие земли и неба, которое поддерживается человеческой свободой.
…Он угадывал сферы невидимого мира, окружающие мир видимый и беспрерывно оживляющие его; он понял, наконец, возможность очищения и освобождения человека еще на земле путем тройного посвящения. Он увидел все это, а также и жизнь свою, и свое назначение в мгновенной яркой вспышке, с непоколебимой уверенностью духа, который чувствует себя лицом к лицу с Истиной»[3].
Огромное значение в жизни Пифагора, и особенно в его становлении в качестве мистического учителя имела поездка в Египет и продолжительное обучение в этой стране, которая считалась центром сакральных знаний. Пифагор «много слышал о чудесном знании египетских жрецов и об их никому не ведомых тайнах, но думал обойтись без них. Теперь же он понял, что должен овладеть этим знанием, чтобы проникнуть в глубину природу, и что он не найдет его нигде, кроме храмов Египта. И подготовила его к этому подвигу нежная мать, кроткая Парфениса, которая, следуя внутреннему голосу, отдала сына в дар Верховному Богу!
С этой минуты решение в душе Пифагора было принято: он решил отправиться в Египет и принять посвящение.
Самосский тиран Поликрат любил покровительствовать философам и поэтам. Он дал Пифагору рекомендательное письмо к фараону Амазису, который представил его жрецам Мемфиса. Последние приняли его очень неохотно. Египетские мудрецы не доверяли грекам, которых они считали непостоянными и легкомысленными. Они сделали все, чтобы лишить бодрости молодого самосца, но тот подчинился с непоколебимым терпением и мужеством всем препятствиям и испытаниям, которые ему пришлось перенести. Он заранее знал, что божественное знание приобретается лишь после того, как воля победит все низшее существо человека.
Его посвящение длилось двадцать два года под руководством великого жреца Сопхиза (Сепхиза). Пифагор прошел через все фазы, которые давали возможность проверить не как отвлеченную теорию, а как нечто пережитое учение о Глаголе-Свете, или творческом Слове, и учение о человеческой эволюции на протяжении семи планетарных циклов.
На каждом шагу этого головокружительного восхождения испытания становились все труднее и труднее. Сотни раз приходилось рисковать жизнью…
Как все великие люди, Пифагор верил в свою звезду. Его не устрашало ничто, когда дело шло о приобретении знаний, и самая смерть не остановила бы его, тем более что он видел жизнь и по ту сторону смерти.
Когда египетские жрецы увидели в нем необычайную силу души и ту сверхличную страсть к мудрости, которая появляется так редко в этом мире, они открыли перед ним все сокровища своего опыта. Среди них он переплавил всю свою природу и закалил ее. У них же он глубоко изучал священную математику, науку чисел или всемирных принципов, из которой он сделал центр своей системы, дав ей совершенно новую формулировку.
В то же время строгость дисциплины в египетских храмах убедила его, до какой страшной силы может дойти человеческая воля, когда она сознательно упражняется и развивается, и до какой степени безгранично ее влияние как на тело, так и на душу человека.
“Наука чисел и искусство воли – вот два ключа магии, – говорили жрецы Мемфиса. – Они открывают все двери Вселенной”.
Таким образом, Пифагор приобрел в Египте широкий кругозор, который дал ему возможность познавать различные ступени жизни и усвоить науки в концентрическом порядке; понять инволюцию духа в материю путем мирового творчества и его эволюцию, или восхождение к единству посредством индивидуального творчества, которое осуществляется благодаря развитию сознания.
[4].
Пифагор достиг вершины египетского жречества и, вероятно, уже думал о возвращении в Грецию, когда война обрушилась на долину Нила со всеми ее бедствиями и вовлекла посвященных Озириса в новый круговорот испытаний»Как уже упоминалось, Пифагор оказался в Вавилоне по воле случая. Когда после многолетнего обучения он возвращался из Египта в Малую Азию, персидская армия «подхватила» его, и с попутным караваном он оказался в Вавилоне, где ученый задержался более чем на десятилетие. Он давал уроки и сам учился у известных жрецов. Тогда и состоялся предположительный «симпозиум» с участием Зороастра, Конфуция, Лао-Цзы, Будды, Пифагора, а также других светил тогдашнего просвещенного мира. Их встреча имела огромное значение в распространении мистических идей среди разных народов. Дотошный историк может отвергнуть эту версию о собрании великих, опираясь на даты рождения участников и какие-то сведения о местах их пребывания. Не буду спорить, но отмечу, что достоверные доказательства по этому вопросу вряд ли у кого найдутся.
Лишь через несколько десятилетий Пифагор вернулся на родину, но вскоре вновь уехал из Самоса – в Грецию, где рассчитывал найти учеников и последователей. В Греции Пифагор также пробыл недолго и в сопровождении небольшой группы учеников перебрался в греческую колонию Кротона, расположенную на морском берегу в южной Италии, где и решил обосноваться, открыв специальную мистико-философскую школу.
Поначалу все шло хорошо, многие богатые люди южной Италии считали за честь общаться с великим мистиком и неплохо спонсировали его заведение.
У пифагорейцев были далеко идущие и благородные цели. Они хотели не только передать свое учение группе избранных, но и применить свои неординарные идеи для воспитания подрастающего поколения и устройства государственной жизни. Такой подход позволял через посвящения мирян подключить их к активной публичной деятельности, а затем постепенно организовать целый полис по образцу пифагорейского религиозно-философского идеала.
Однако новшествам были рады далеко не все. Некоторые из обладающих властью и богатством почувствовали в деятельности Пифагора угрозу своему благополучию. Вот как писатель иллюстрирует непростую ситуацию, сложившуюся вокруг ордена пифагорейцев:
«Сенат Кротоны и Совет Тысячи встревожились влиянием Пифагора. Его призвали, требуя отчета, какими средствами достигает он такого поразительного господства над умами. Это было для него случаем развить свои идеи воспитания юношества и доказать, что они не только не грозят дорийской конституции Кротоны, но, наоборот, помогут укрепить ее.
Когда он склонил к своему плану самых богатых граждан и большинство сената, он предложил им создать новое учреждение для него и для его учеников. Это братство посвященных мирян должно было вести общую жизнь в здании, приспособленном для этой цели, но не уклоняться от гражданской жизни. Те из них, которые заслужат звание учителя, допускаются к обучению физическим, психическим и религиозным наукам. Что касается молодых людей, то, оставаясь под контролем главы ордена, они могли быть допущены к различным степеням посвящения в соответствии с их развитием и выработанной волей. Они должны были начать с подчинения правилам общественной жизни, проводя весь день в школе под наблюдением учителей. Те, которые пожелали бы вступить формальным образом в орден, должны были передать свое имущество попечителю, оставляя за собой право получить его обратно. В ордене предполагалось отделение для женщин с параллельным посвящением, но видоизмененным и приспособленным к особенностям пола.
Этот проект был принят с энтузиазмом советом Кротоны и через несколько лет в окрестностях города возникло здание, окруженное обширными портиками и прекрасными садами. Кротонцы дали ему название храма Муз; и действительно, в самом центре поселения, рядом со скромным жилищем Учителя, возвышался храм, посвященный этим богиням.
Так возник институт пифагорейцев, который сделался одновременно и коллегией этического воспитания, и академией наук, и образцовой общиной под руководством великого Посвященного. Путем теории и практики, соединением наук и искусств подходили ученики Пифагора к этой науке всех наук, к этой гармонии души и интеллекта с Вселенной, которую пифагорейцы считали за скрытую основу и философии, и религии. Школа пифагорейцев представляет для нас высочайший интерес как наиболее замечательная попытка посвящения мирян»[5].
В школе Пифагора неофиты проходили процедуры посвящения, которые прошел сам учитель во время обучения в Египте и Вавилоне. Но далеко не все выдерживали эти испытания. Некоторые не прошедшие их, кому было отказано в зачислении в школу, покидали ее с крайним недовольством и желанием мести. Это, прежде всего, относилось к амбициозным отпрыскам богатых семейств. Постепенно негативный фон вокруг пифагорейской школы накапливался. Неудачников раздражала даже статуя Гермеса, стоявшая у входа в школу и надпись на цоколе: «Eskato Bebeloi – Прочь, непосвященные!»
После прохождения всех испытаний начиналось послушничество, которое могло продолжаться несколько лет. Его продолжительность зависела от способностей и прилежания ученика.
Пифагорейские правила требовали абсолютного подчинения учителю, что не исключало дружеских отношений между ними. В школе прививалась любовь к искусству, интерес к наукам, добродетельные отношения между людьми, что способствовало пробуждению в учениках необходимых для успешной учебы и жизненной практики начал.
Вместе с тем, преподавание морали подготовляло к восприятию философии: пифагорейцы обнаружили связь между общественными обязанностями, общественным устроением и мировой гармонией (гармонией космоса). Позже эти наблюдения легли в основу герметического «всемирного закона аналогий и соответствий». Ученика постепенно подводили к мысли о наличии невидимого порядка во всей видимой действительности. Правила, имеющие общее значение, и предписания, носящие частное содержание, преподносились так, чтобы они способствовали раскрытию перспектив высшего и низшего миров.
Ученикам разъясняли, что божественные сущности, внешне различные у разных народов, имеют схожие «статусы» и соответствуют реальным разумным силам, действующим во вселенной. Такое понимание способствовало терпимости к иным культам и воспитывало чувства единства всех народов, независимо от вероисповедания.
Известно, что Пифагор умел на психо-мистическом уровне перевести своих учеников из видимого мира форм и фактов в «запредельный мир невидимого», за рамки времени и пространства. Адепт оказывался в новой, неведомой доселе реальности, которую не могут ни описать, ни объяснить современные мистики. В процитированной выше книге Э.Шюре пишет:
«Суть вещей ускользает от человека, – говорит пифагореец Филолай. – Он познает лишь явления этого мира, в котором конечное сочетается с бесконечным. Как же может он узнать их? Только поскольку существует между ним и остальным миром гармония, единение, общее начало; а это общее начало дает вещам Единый, который вместе со своей Сутью придает им меру и смысл: Он есть мера, определяющая отношение между объектом и субъектом, тот смысл вещей, посредством которого душа участвует в Разуме Единого».
Но как приблизиться к Нему, Непознаваемому? Видел ли кто-либо руководителя времен, душу солнц, источник разумов? Нет; лишь сливаясь с Ним, можно проникнуть в Его сущность…
Пифагор прибавлял к этому, что дело посвящения состоит в приближении к великому Существу, в уподоблении Ему, в возможном усовершенствовании, в господстве над всеми вещами посредством разума, в достижении той же активности, какой отличается тот невидимый огонь»[6] .
Пифагор выделял Единицу – единое Божество, диаду – «вечно-мужеское и вечно-женственное в Боге» – и триаду, возникающую в результате раскрытия в видимом мире двух первых.
«…Проявленный мир тройствен, ибо, как человек состоит из трех различных элементов, сплавленных вместе: из тела, души и духа, так и вселенная делится на три концентрические сферы: мир естественный, мир человеческий и мир божественный. Таким образом, Триада, или закон троичности, есть образующий закон вещей и истинный ключ жизни.
…Пифагор признавал, что человеческий дух в своей бессмертной, невидимой и абсолютно-деятельной природе происходит от Бога. Ибо дух есть то, что двигается само по себе. Пифагор называл тело – его смертной, делимой и пассивной частью. Он полагал, что то, что мы называем душой, тесно связано с духом, но состоит из третьего посредствующего элемента, который происходит от космического флюида; поэтому душа подобна эфирному телу, которое дух ткет и образует для себя сам. Без этого эфирного тела материальное не могло бы развивать живых сил и было бы инертной массой без жизни.
Душа обладает формой, сходной с телом, которое она оживляет, переживая его после смерти и распадения. Она становится тогда – по выражению Пифагора и Платона – легкой колесницей, которая увлекает дух в божественные сферы или же низвергает его в мрачные области материи, смотря по ее свойствам, хорошим или дурным. Организация и эволюция человека повторяются на всех ступенях жизни и во всех сферах бытия.
Подобно тому, как человеческая Психея бьется между духом, который ее привлекает, и телом, которое ее задерживает, так и все человечество развивается между миром естественным и животным, в котором оно погружено своими земными корнями, и божественным миром чистых духов, где скрывается истинный источник, к которому оно и стремится подняться.
…Различие религий происходит от того, что человек постигает Бога лишь через призму своего собственного существа, условного и конечного, тогда как Бог неустанно осуществляет единство трех миров в общей гармонии вселенной»[7].
Материальная эволюция и духовное развитие, по всей видимости, взаимосвязаны. Их гармония обеспечивает восхождение на новый уровень как человеческой личности, так и всего мира.
Именно этим и занимался всю жизнь Пифагор: показывал людям как подняться духовно выше, увидеть дальше и познать как можно больше из того, что начертано на божественных скрижалях. Он не был понят до конца своими современниками. Те немногие ученики, которым это в большей или меньшей степени удалось, не смогли изменить судьбу учителя и его школы. Однажды подстрекаемая недоброжелателями и завистниками толпа, в которой смешались люди разного уровня и социального статуса, разгромила школу пифагорейцев, убив или покалечив многих ее обитателей.
По одним данным, Пифагор погиб под развалинами своего детища, по другим – ему и горстке учеников удалось спастись. Согласно второй версии, Пифагор перебрался в Грецию, где жил в тиши до конца своих дней. Я верю в эту версию.