©Иоанн Соловьиногорский
Не просто стать на путь любви… Необходимо победить ветхое начало в себе.
Толстой ссылается на первое послание Иоанна: ‘Все похоти личные не соответствуют началу блага. Человек должен жертвовать ими, всей своей плотской жизнью для благодетельной жизни и любви к ближним’.
Один из тысячи мудрейших советов Льва Николаевича!
‘Круг чтения’ 1904 г. На 2 сентября
‘Примите как несомненное правило: если доброе дело ваше не закончилось, успехов не совершено в благожелательном духе, время этого дела еще не настало’.
Повремените, и в свой час сработает. Но никогда не отчаивайтесь и не прибегайте к средству, противоположному добру.
Толстой приводит уникальное мерило различения добра и зла.
‘На каждый день’ 1908-1909 г. 5 сентября
‘То, что соединяет людей в одно целое, неколебимо сродняет в одну семью, что есть дело не некоторых, а всех людей – суть добро. И что разъединяет (становится проблемой частной, персональной) – зло’.
‘На каждый день’ 1908-1909 г. 5 мая
‘Существует несомненный признак, разделяющий поступки людей на добрые и злые. Увеличивает поступок любовь и единение людей – он хороший. Производит вражду и разъединение людей – дурной’.
Хороший поступок совершил человек или дурной? Действительно, кто-то полагает, например, конфискацию излишнего имущества хорошим поступком, кто-то дурным и т.п.
Толстой полагает: если от данного поступка увеличивается любовь к людям – добрый, от Бога. Если любовь к людям уменьшается – злой, от дьявола.
Нет добродетели без любви
Другой изумительный совет.
‘Круг чтения’ 15 августа 1908 г.
‘Если делая добро, или по крайней мере то, что ты считаешь добрым, переживаешь враждебность и заставляешь других испытывать враждебность к себе, тотчас остановись – знак того, что не умеешь делать дело, за которое взялся’.
‘На каждый день’ 12 декабря
‘Как в теле боль указывает на нарушение закона жизни телесной, предупреждает, что надо перестать делать, так и в духовной жизни недоброе чувство к ближнему указывает на нарушение духовного закона, предупреждает о необходимости потушить в себе недоброе чувство к ближнему’.
Доброта, с точки зрения Толстого, напрямую вытекает из вышней любви. Не может быть никакой добродетели без любви! И блага не может быть…
Как высок Лев Николаевич в опровержении традиционных моральных ценностей и добродетелей! А первейший приоритет принадлежит Царице Вышней Любви.
Дневник 24 января 1909 г.
‘Любовь в действительности отвечает на все требования добра. Конечно, телесная чистота кажется чуждой любви, напротив, мол, избегаешь любви, отчуждаешься, а только как подумаешь, что делаешь тому, с кем сладострастно совокупляешься, и подлинная любовь мешает отдаться дурному чувству’.
Толстой советует одному из корреспондентов, жалующемуся на множество дел по хозяйству:
Из писем. 21 июня 1909 г.
‘Как можно меньше значения приписывай хозяйству, поскольку вызывает в тебе недобрые дурные чувства, а добрые чувства к людям несравненно важнее всех на свете дел’.
Доброделание, по Толстому, не есть раз и навсегда заведенная привычка, даже сообразующаяся с голосом и законом совести.
Из письма жене Софье Андреевне (15 сентября 1891 г.)
‘Только тогда дело доброе, когда принесена хоть какая-то жертва. А то что же? На тебе, Боже, что мне не гоже’.
Писателю Лескову 4 июля 1891 г.
‘Вы спрашиваете меня, чем вам заняться, что делать? – отвечаю: вызывайте по мере возможностей в людях любовь друг к другу, любовь не по случаю голода или какого-то особого обстоятельства, а любовь всегда и везде. И кажется, самым действительным средством против голода написать то, что тронуло бы сердца богатых, как вам наш добрый Отец положит на сердце, так и напишите. Я был бы заодно счастлив, ежели и мне Бог повелел написать подобное’.
Согласно убеждению Льва Толстого, писателю вменяется в долг открыть человека, вызывать у людей любовь друг к другу. И не только в смысле человеческого сострадания в крайних, несчастных и бедственных обстоятельствах, но непрестанно умножая любовь во внутреннем.
Доброта творится вне ожидания наград
Добро должно выродиться в некий автоматизм, который надлежит творить бессознательно. Оно сохраняется в памяти, если остается незаметным для делающего. И напротив, чем большее значения ему придается, тем ничтожнее плоды…
‘На каждый день’ 5 октября 1893 г.
‘Да, добро только тогда, когда не знаешь, что его делаешь.’
‘Круг чтения’ 18 ноября 1904 г.
‘Истинное добро совершается нами только тогда, когда мы не замечаем его, а выходим из себя, чтобы жить в другом’.
Дневник 26 ноября 1900 г.
Тайна доброделания еще в том, что ни в коем случае нельзя гордиться добром, тщеславиться или даже утешаться. Только тогда достигается успех в доброделании, когда он незаметен не только окружающим, но и для самого творящего добро.
В письме к чете Чертковых 2 апреля 1908 г.
‘Как невозможно заснуть, когда хочешь уснуть, невозможно запомнить, когда уснул… так же и настоящее божие дело: нельзя делать его, осознавая. Тогда только совершается божие дело, когда творишь его, не задумываясь о нем’.
Изумительно тонко-психологические духовные замечания!
Дневник. 19 июля 1896 г.
‘Из жалости кому-то из бедняков подарил свои любимые ботинки, а потом отчасти даже пожалел и долго не мог вспомнить, куда они делись’.
‘Память во многом плотская, а делание добра – духовное’, – просит не забывать Лев Николаевич.
Дневник. 31 июля 1896 г.
‘Не помню добра, поскольку оно вне материального человека, памяти.
Добро надлежит делать без побудительной причины и без всякой цели’.
Дневник. 1886-1887 г.г.
‘Надо только делать добро около себя – радовать людей вокруг себя – без всякой цели, и это великая цель’.
Дневник 18 мая 1890 г.
‘Добрые дела, творимые из желания воздаяния, по предписанию старцев – столь же мало доброе, как накладывание икры. О первом: нельзя следовать, а во втором не увидишь действия божества’.
‘На каждый день’ 1908-1909 г.г. 21 июля
Лев Николаевич заключает: ‘Для руководства в доброй жизни не обязательно богословствовать, иметь духовный сан или связывать доброту с Богом. Доброта сама по себе абсолютная ценность и творится вне всяких ожиданий, наград’, – ради добра только и делается.
‘Творить добрые дела можно, нисколько не рассуждая о Боге и вечной жизни. Но стоит только почувствовать в себе побуждение к добру – передастся трепет и радость от того, что Бог обитает в тебе и действует через тебя’.
‘Круг чтения’ 2-ое издание. 12 декабря
‘Добро, кроме того, вне цепи причин и следствий. Если доброе дело имеет побудительную причину, его уже нельзя назвать добром, оно будет иметь своим предвидимым последствием награду, что также отрицает подлинное добро’.
Иначе, существует тысячи ключей к подобрению. И надлежит ими пользоваться, не желая ни воздаяния, ни награды. Делать добро – единственное верное средство быть счастливым.
‘Круг чтения’ 1904 г. На 19 декабря
‘Делай добро и не унывай, даже если не чувствуешь сейчас последствий доброй жизни. Благо само по себе накопляется и однажды скажется’.
‘На каждый день’ 30 апреля
‘Существуют люди, которые полагают, что делают добро – при этом чувствуют себя несчастными, обделенными, одинокими. Значит то, что они считают добром, не есть добро’.
Изумительно глубоко и трезво!
Круг чтения’ 1904 г. На 17 августа
‘Совершённое добро всегда радует, но не удовлетворяет. Всегда кажется, что мог бы сделать больше, лучше, жертвеннее’.
Учись у Доброго Отца
Сердце ликует! Величайшее наблюдение!
‘Круг чтения’, 20 марта 1904 г.
‘Радостно делать добро. Радость увеличивается, когда знаешь, что никто даже не догадывается о соделанном тобой добром поступке’.
27 июня 1904 г.
‘Почти всегда дурно то, что люди стараются скрыть свои порочные намерения, темные задние мысли. А в действительности надлежит скрывать только добрые дела’.
И напротив, темное, подсознательное, дурное выворачивать наружу, чтобы освобождаться от него в час катартической исповеди или откровенной беседы.
‘Круг чтения’, 3 февраля 1904 г.
‘Достаточно осознания доброй жизни, и другая награда не нужна’.
Совесть благословляет и поощряет человека, как его внутренний судья, если нацелен творить добро.
‘Научись не просто творить добро, но испытывать при этом неземную радость. Твори добро тайно и красней, когда про него узнают’.
‘На каждый день’, 22 апреля 1904 г.
‘Если хочешь узнать радость доброго дела, делай добро тайно и забывай про него. Только тогда твое добро чего-то стоит, если оно не вне тебя, внутри и не осознается’.
Как достичь ступени тайноделания добра? По Толстому, просто: учись у Доброго Отца.
Дневник 3 марта 1889 г.
Отец творит добро в отношении своих детей, при этом дети большей частью не видят большинство его добрых поступков, привыкают к ним и даже игнорируют их. Так Он поступает как добрый Отец. Делай так же и ты, как Он делает, до времени скрывая себя.
И многие думают, что Его нет вообще. Между тем, жизнь человека есть сплошная цепь добрейших актов милосердия, долготерпения и нескончаемой любви. Если бы люди догадались, какая добрая сила стоит над ними – подобрели бы миллионкрат!
Негасимые свечи любви к Отцу и его детям
В записных книжках Толстой ищет наладить прочные отношения с добрым Богом. Несмотря на непознаваемость, Отец ярко выражен, запечатлен в человеке и по-своему диалогичен.
Дневник. 5 августа 1902 г.
‘Необходимо делать большие внутренние усилия для добрых поступков, но Отец наш ревнив и любит секретность’.
Неопубликованные записи (1902 г.)
‘Верный признак добрых поступков от Бога – охотность, добровольность и бескорыстие, с которыми они творятся’.
В начале романа ‘Семейное счастье’ (ч.1, гл. 4, 1859 г.), Толстой много говорит о тайнотворении добра:
‘Никогда не мни много о себе. Настоящего добра не может сделать ни один человек другому. Истинное добро человек в действительности делает для себя, когда живет не для тела, а для души, и не для себя, а для ближнего’.
Добавим: входит во внутренние замки и полагается во всем на действие Духа Всеблагого, чье назначение – источать доброту от любящего Отца и делать его лик наглядным.
Невозможно сказать однозначно: видишь Его или не видишь, собеседуешь с Ним или находишься в молчаливом диалоге, но одно несомненно – живешь Им одним, и во внутренних замках загораются негасимые свечи любви к Отцу и его детям, ко всему человечеству, превращающиеся в факелы.
Листая провиденциальную книгу
‘Круг чтения’ 19 декабря 1904 г.
‘Благотворя ближним, мы сами не замечаем, что делаем гораздо более для себя, чем для других’, – что очевидно. Каждое доброе дело прежде всего, помогая, делает нас самих добрее. Блаженство служения ближним!
‘Формула: жизнь человека только тогда разумна, когда понимается как исполнение долга служения’, – в аристократической, рыцарской манере постулирует Лев Николаевич. Глубочайшее, на мой взгляд, замечание!
В дневнике 12 марта 1895 г.
‘C особой новой силой я понял, что жизнь моя и всех – только служение, и не имеет цели в самой себе’.
Служение не себе и даже не ближнему, а Тому, кто послал меня в мир и перед Кем я в бесконечном долгу!
О, листая провиденциальную книгу, вижу, сколько раз был милостиво прощен! И совесть дает поразительное переживание – чувство долга, который никогда, ни в настоящей, ни в будущих жизнях не смогу отплатить…
Как же мне быть, если не расплачиваться за свои долги помощью ближним, служить им бескорыстно!
‘Ничто не должно нарушать радостно-любовного состояния. Творите призвание своего служения в чистоте с любовью и бескорыстии и ваши дни будут абсолютно счастливы и радостны’.
Дневник (07 сентября 1900 г.)
‘Представьте целью вашей жизни достижение личного счастья, и бытие превратится в сплошную жестокую бессмыслицу. Признайте то, что говорит предание, разум и сердце: жизнь есть выплачивание долгов Тому, Кто послал вас в мир, и бытие становится разумным, осмысленным и радостным’. Лев Николаевич говорит о нем: не состояние, а прохождение.
Из неопубликованного (январь, 1904 г.)
‘Служение доброму Отцу выводит из порядка времени…’
Из писем (лето, 1889 г.)
‘…Забыть, что жизнь моя ни сегодня, ни завтра; ни в будущий год, ни в Ясной; ни в Москве, ни в Хамовниках, а служение Отцу везде и со всеми. Всегда хорошо и радостно’.
Кредо веденца: быть готовым и никогда не гасить света
В письме И.А.Шмидт (12 марта 1895 г.)
‘Важно никогда не напрашиваться и ни от чего не отказываться. Подобное правило обычно прилагают государственные службы, но оно не менее приложимо и к более высокому служению – Божеству’.
Феноменально мудрый совет! Ни от чего не отказывайся. Когда придет черед, согласно кивни головой и принимай крест, каким бы ни казался непосильным. Отец всегда дружелюбен, пойдет навстречу и воздаст миллионкрат! За каждую крупицу пережитого страдания – миллионкратным блаженством, так что голова от счастья закружится однажды у того, кто считал себя обреченным на пожизненную скорбь, болезнь, каторгу и заключение.
Толстой формулирует это чудо истинного веденца свыше следующим образом: быть готовым и никогда не гасить света.
Толстой раскрывает тему евангельского Христа: кто из них выше, служащий или тот, которому служат?
Из письма к Софье Андреевне (26 сентября 1896 г.)
‘Люди предназначены не затем, чтобы им все служили, а чтобы они служили. И чем радостней служение, тем счастливей человек. Радость жизни не от того, что берешь у других, а от того, что отдаешь! Так, несомненно, устроено бытие. И туп тот, кто не видит этого’.
Дневник (14 октября 1897 г.)
‘Служить надо не себе, а другим. В служении себе нет предела’. Чем больше служишь, тем больше желаешь, и тем хуже внутри становится. И противоположно – служение ближним. Построишь дом неимущим, купишь корову, отдашь лишние накопления, поделишься одеждой и на душе радостно и спокойно. Люди тебя в ответ озолотят, и добрый Отец милостиво однажды возблагодарит многократною отдачей…
Согласно мыслям Льва Толстого, надо помнить об одном: Отец наш бесконечно благ и желает нам только блага, потому важно исполнять Его добрую волю. Служение Божеству и составляет исполнение желания, которого Он от нас хочет: служить не людям, и не злу, но исполнять волю нашего любящего Отца. И не желать больше ничего другого!
Дневник, 7 сентября 1900 г.
‘Себе служить, – настаивает Лев Николаевич, – никогда не удовлетворишься. Чем больше себе служишь, тем больше потребность. Другим служить много удобнее. Принесешь ближнему пользу – и успокоишься’.
Служить себе невыгодно во всех смыслах! Но ненамного выше служение народу и даже человечеству в целом. Только добрый и любящий наш Отец в отличие от собственной персоны и окружающих (даже всего человечества), удовлетворяется самым малым, что ты сделаешь для Него!
‘А иногда думаю, – прибавляет Лев Николаевич, – нет, Отец, конечно, удовлетворяется малым, но требует все больше и больше’
Единственным побудительным мотивом требований Отца является бесконечная любовь к детям.
Высота аристократического служения
Высота аристократического служения сказывается почти в каждом слове, и особенно в дневниковых записях Толстого:
19 февраля 1910 г.
‘Много думал сегодня с утра о безумии личной жизни, столь ценимой большинством. Но и не только ее – жизни общей, временной. Что можно знать об этом видимом благе? Ничего точного, конкретного.
Служить надлежит только исходя из недоступных мне благих целей, как бы автоматически совпадающих с моим истинным благом. По мере видения Божества запредельной доброты эти цели проявляются наглядно и становятся внятными’.
Как важно видеть Отца непричастным злу! Понимать, что в Нем нет ничего кроме доброты. Его цели, связанные с крестом, болезнью, служением, с взятием на себя – сверхблагородны, сверхблагодатны, сверхмилосердны!
Отче Запредельная Любовь, желаю быть твоим скромным сосудом и послушным инструментом!
Высшее состояние сознания Толстой не связывает с затвором, медитацией, ведением дневника и пр. Напротив, в состоянии открытого сердца происходит слияние с высшей волей Добрейшего, заключающейся в благе просвещения людей!
Когда на человека сходит свет вышней Любви, возникает неодолимое желание поделиться светом (даже ценой временного помутнения ума). Все существо взывает к деятельности, но направленной не на себя, а на других. В подобных состояниях особенно важно служить доброму Божеству в людях.
Для Толстого очевидна истина: ‘каков Бог – таков и человек’. Возомнили Бога смешанным – мир оказался смешанным. Увидели смешанным Промысел (зодиакальное шатание от плюса к минусу, от добрых обстоятельств к нежелательным), – и смешалось все кругом.
И, пишет Лев Николаевич, – ‘Какое успокоение! Как трудно угодить себе и как легко угодить любящему Творцу!’
Да, Отцу достаточно одной мысли о бескорыстной выплате долгов! Мысль о бесконечном долге любви приводит Его в умиление…
Невидимый страстно́й диалог с возлюбленным Отцом
Дневник, 20 июля 1898 г.
‘Жизнь для себя – мука, пытка. По сути, жизнь для иллюзий, для того, чего нет. Такая жизнь не может дать конечного счастья. Все равно, что одевать и кормить тень. Важна жизнь вне себя, служение ближним, исходя из самых бескорыстных побуждений, руководствуясь единственно желанием доброты’.
Впрочем, Лев Николаевич не делает разницы между служением Богу и ближним, поскольку добрый Отец обитает в ближних. Иногда даже входит в недоброжелателей, по-своему злых. Хочет, чтобы ты таким юродивым образом выплатил долг своему любящему Отцу.
Если послужишь нежелательному субъекту, от которого только зло и неприятности – вдвое удружишь Отцу! И несчастного недруга заодно обратишь…
Из писем. (К В.Г. и А.К. Чертковым) 6 сентября 1900 г.
‘Служение перед людьми хлопотно’ – настаивает Толстой, – и связано с зависимостью от чужих мнений, а также желанием скрыть свои гадости. А перед Отцом небесным всегда спокойно и легко. Перед Ним нечего рисоваться или скрываться, Он знает твое доподлинное нутро. Таково одно, и очень большое, преимущество служения Богу, а не людям’.
Толстой в дневниках рисует десятки преимуществ служения Доброму Отцу, а не людям.
Лев Николаевич пишет самому себе:
Дневник, 8 января 1898 г.
‘Записать сегодня хочу об одном: жизнь всякая бессмысленна, помимо той, которая предполагает цели служения Божеству’.
Добавим: и вхождение на пути служения в тайный диалог с Божеством.
Вся жизнь человека – невидимый страстно́й диалог с возлюбленным Отцом!
Как счастлив сын прийти на аудиенцию к Отцу! Как много откроется и станет явным! И любовь между сыном и Отцом умножится миллионкрат!
Станут понятными пройденные страстны́е обстоятельства. И в следующий раз, сойдя на Землю (или на иную планету), напросится на более тяжелый, небывалый доселе крест. А плоды будут восхитительны!
Служение доброму Отцу, каким я Его вижу
Из неопубликованных черновиков ‘Круг чтения’ 1904 г.
‘Ничто так не облегчает жизнь людей, как признание своего призвания (своего долга) в служении Божеству в лице окружающих ближних’.
Нет человека, полагает ваш покорный слуга, счастливей того, который видит обожаемое Божество в ближнем. Весь мир кажется ему миром влюбленных! А эта взаимная влюбленность на всечеловеческом уровне и есть предусловие братства, о котором мечтали самые светлые умы человечества от Платона до Шиллера и Бетховена.
Дневник. 25 апреля 1896 г.
‘Для меня важно два главных дела: равнодушие к мнению людей о моих поступках и доброе отношение ко всем людям и существам без исключения (включая врагов). И оба сходятся в одном: служении доброму Отцу, каким я Его вижу’.
Изумительно тонкая мысль!
Рядовой божественного войска
Из писем к В.Г. и А.К. Чертковым 17 апреля 1904 г.
‘Добрейший Отец! – молится Лев Николаевич в своей келье-кабинете, закрыв дверь, чтобы никто не вошел. – Только б Ты помогал моему служению! Я всего лишь рядовой в Твоем войске. Я не хочу быть ни офицером, ни генералом, чтобы не оглядываться на успехи своего дела и ничего не приписывать себе. Только тогда, будучи рядовым Твоего божественного войска, я понимаю: успех обеспечен. И при таких условиях как весело, бодро служить в Твоем победоносном войске!’
Цель человечества – прийти к всеобщему единению, для чего важно, согласно мысли Толстого, отбросить преходящее и разделяющее: религии, общественные формации, частные взгляды (весь наносной иллюзион) и как можно теснее и ближе сочетаться.
Сочетание возможно на некоем общем основании, которое присуще всем людям. А у всех детей божиих одно общее – дух Отца, пребывающий на них. И у Отца одно желание – чтобы все дети жили в согласии и мире.
Добавим, единственным исключением считаются те, кто, увы, никак не вписывается в разряд сынов божиих… О них говорят: ‘сыны дьявола’ (осознанно заключили с ним завет). Едва ли следует сочетаться с такими. Напротив, необходим старческий дар различения духа, чтобы обличать злодеев, совершающих самое страшное и непростимое в мире зло – илит (переворачивание белого на черное и черного на белое).
Отсутствие дара трезвения – несчастное следствие погружения в порядок мира большинства религиозных иерархов. К ним примазываются колдуны и совершают свое темное дело, переворачивая свет во тьму.
Открыть взор для Отца чистой любви
Насколько неоднозначен наш яснополянский провидец… Во многом еще ссылается на Иегову. Сказывается отсутствие второго обращения и понимания, что у Христа другой Отец.
Необходимо осознание, что, будучи христианином, призываете вместе с Учителем Христом другого Отца, не имеющего ничего общего с ветхозаветным Иеговой!
Иегова предстает таким, как ему заблагорассудится: сегодня добрый, завтра – злой. Христос по первом пришествии вроде бы добрый, а по втором – страшный судья, который припомнит ничтожные грешки.
Грехоцентризм не совместим с добротой ни одной пядью! Иегова скорее надзиратель, робот, машина, фиксирующая и припоминающая грехи человека с отложением сроков на час суда. А когда по воскресении приведет их на ум – начнется что-то страшное в человечестве… Ужас, паника, бегство!
Здесь и пропасти разверзнутся,
и бесы с адского дна
и пр. апокалиптическая чехарда.
Как совместить подобные страхи с учением о доброте?!
Именно доброту отождествляет Лев Николаевич с Добрым Отцом, в котором нет ни зла, ни греха, ни смерти, ни соблазна. Исключено!
Добрейший Отец никого не карает за грехи. Человек сам себя наказывает, поскольку зло и порок имеют тенденцию рикошетом возвращаться их носителю. Сколько держишь в голове злых помыслов – столько стрел и вернутся тебе. Вонзятся еще болезненней, чем сделал это другим…
Дай-то Бог Льву Николаевичу высвободить добро с помощью Христа, Будды или других помазанников! А наивернейшее средство – с помощью доброго и любящего Отца, которого Лев Николаевич традиционно называет Богом. При этом Толстой избегает четких определений и соглашается с катехизисом Филарета Дроздова относительно того, что ‘Бог есть Дух’, и ничего конкретного о Нем лучше не говорить, чтобы не впасть в примитивный антропоморфизм.
Трудно отрекаться от Ветхого завета как смеси нелепиц и чудовищных злобных частных предписаний и, тем не менее, принимать ветхозаветного Иегову за отца Христа… Но воздадим честь Льву Николаевичу – много преодолел фарисейских преград.
Поможем сегодня великому старцу, нашему дорогому старшему другу и брату, преодолеть и эту преграду – открыть взор для Отца Чистой Любви.
Всмотревшись в полуторатысячеипостасный солнечный лик Отца, Лев Николаевич заговорил бы на другом языке. Оставил бы ‘круги чтения’, сокровенные записи, дневники и многое прочее, о чем бы шла речь в Полном Собрании Сочинений Второго Срока (по возвращении Льва Николаевича Толстого на Землю в качестве увенчанного победителя).