Лев Толстой

Озарённые скрижали. Часть I. Первый писатель-богомил в человеческой истории

Озарённые скрижали –  ряд статей автора Иоанна Соловьиногорского, который черпая из духовной кладовой Льва Николаевича Толстого , его книг и дневников, раскрывает внутреннее богатство и духовную чистоту выдающегося писателя-мыслителя. Более того, оглядывая озарённо прошлое,  отвечает на последние вопросы настоящего, провидчески вглядываясь в будущее человечества, нашей цивилизации.

Тема доброты абсолютно уникальна в русской культуре. Кто из поэтов, летописцев, историков, философов, теологов касался ее? Никто. Лев Николаевич первый!

Кто из русских писателей помимо Толстого говорил о доброте? Пушкин, Лесков, Тургенев, Набоков, Нагибин? Кто из мыслителей? Герцен, Огарев, Писарев, Вяземский, Чернышевский? Нет такого и в помине!

Зато рецептов озления, умножения гипноза, колдовства и магии – сколько угодно! Едва ли не в каждом втором труде, от поэтического до литературоведческого и научного.

О подобрении нигде ни слова – запретная тема!

Толстой титаническим усилием своей великой личности разрывает запрет и совершенно по-богомильски говорит о преимущественной доброте (!!!) как новом образе жизни.

Лев Николаевич не просто богомил, а первый уникальный, всемирно известный писатель-богомил в человеческой истории! Потому-то ему были наиболее близки богомильские ветви христианства, буддизма, да и славянских национальных течений.

Яснополянский гений ни о чем так подробно долго, углубленно не рассуждал, как о добре и зле. Увенчанный генералиссимус борьбы со злом! Кто еще кроме него боролся с мировым злом на столь великом уровне? Кто величайшим трудом поражал зло силой превосходящего добра? Кто выискивал добро в человеческом потенциале, настаивая на том, что в человеке больше добра, чем зла?

Всеблагая сила абсолютной доброты

Как бы ни отрицал Толстой чудотворство, сам – чудотворец! Вот одна из его рукописных эссенций.

Из дневника 20 октября 1906 г.

‘Не ясно для меня понятие Бога. Да и кто я, чтобы говорить про всего Бога в целом? Знаю только одно, в одном убежден, что во мне есть некая свободная, всемогущая, всеблагая сила абсолютной доброты. Этим сознанием, по сути, живу, дорожу и полагаю его высшим благом человека! Вот и все на сегодня…

Всемогущая добрая, свободная сила чудотворным образом во мне проявляется. Проявленность же Божества во мне, в ближнем и в человечестве и есть наивысшее свидетельство о его присутствии’.

Статья ‘Зеленая Палочка’, 1907 г.

Зеленая палочка — образ из детских воспоминаний Толстого. старший брат Льва Николаевича, Николай, рассказал ему, что вырезал на зеленой палочке секрет всеобщего счастья и закопал ее на краю оврага, сказав, что откроет секрет тому, кто не споткнувшись пройдет по щели в половицах, простоит в углу, не думая о белом медведе, и в течениние года не увидит зайца. Толстой писал:’Помню, как я становился в угол и старался, но никак не мог не думать о белом медведе’.

Лев начинает издалека: ‘Конечной цели я знать не могу, так как она скрывается от меня в бесконечности’.

Так ли? Сложно… Сказать более точно: наивысшая цель пребывания человека в мире – обожение! Оказаться еще ближе, чем прежде, в родственнических, братских, дружественных… – в матримониальных отношениях c дражайшим Божеством!

‘…Но средство достижения цели я могу знать, – пишет Лев. – Средство достижения есть то самое стремление к благу, которое составляет сущность моей жизни, но благо не мое, а благо всего мира’.

Такова доступная цель для человека – взыскать блага для всего человечества!

Если искать личного блага – не выйдет ничего путного. А благо всеобщее (миллионкрат подобрение на современном языке) – великая цель движения человечества к совершенству и всеобщему счастью!

‘Большинство людей желают блага для своей личности. Таково извращенное понятие блага, поскольку человека ожидают страдания, смерть и болезни. Но помимо этого, неразвитого и извращенного в разуме понимания блага, существует желание блага не себе, а своему духовному существу, которое не в одном мне, но во всем живом, и чудесным образом проявляется в людях, подобных мне. Это пожелание блага некому духовному существу, проявленному во всем живом, проявляется в человеке как любовь’.

 Дневник 11 сентября 1907 г.

‘Нет блага большего, чем любовь. Она же дает совершенное счастье в случае бесконечного увеличения. И ничто и никто, никакие злые обстоятельства не способны препятствовать ее увеличению, когда она сливается с Великим Началом, к которому человек приписывает свое существование’.

Стоит восстановить понятие истинного блага, состоящего в увеличении любви, и откинуть ложные рассуждения, которые старается скрыть разум (безысходные противоречия, желания), – как все существо человека преображается, полагает Толстой.

 Засека, 28 мая 1910 г.

‘Жизнь человеческая есть стремление к благу (подобрению). И то, к чему стремится человек в своей жизни – дается ему, если только он понимает смысл своего существования. Легко было бы изменить мир, если бы люди поставили себе задачу помогать жить друг другу. Таково начало, вложенное в каждого из земнородных, не разделяющее, а соединяющее всех людей’.

В 1887 году Толстой намечает написать катехизис по типу православного. Вот отрывки из этого незаконченного произведения.

Мысли на каждый день, 3 ноября

‘Человек призван, по мере духовного продвижения, освобождаться от телесной зависимости и соединяться с другими существами в духе и началом всего’.

Мысли на каждый день, 5 декабря

‘Цель жизни человека – освободить свою душу от ограничений личности постоянным возбуждением и расширением ее масштаба’.

Иначе, разрушение ограниченных преград личности в ветхом порядке! Толстой буквально повторяет каббалистическую теорию постепенного ‘разрушения скорлуп’.

В духовной кладовой Толстого можно встретить перлы самых высоких религиозных мистических учений: каббалы, суфизма, бахаизма… Лев Николаевич, собственно, и не отрицает сходство своего учения с другими. Напротив, находит в этом удивительную цельность, присущую подлинному мыслителю.

Праведные учителя мира говорят об одном и том же на разном, но очень похожем языке. Важно, чтобы им внимали и следовали!

Осмыслю отрывок из статьи.

Как и зачем жить?, 1905 г.

‘Бытие отдельного человека непреложно приближает к смерти, дающей освобождение от тела. Но земнородный должен стремиться ко все большему и большему высвобождению своей духовной природы. Оно совершается смертью, совершается жизнью. Вот почему, чем больше длится жизнь отдельного человека, тем больше он старается освободить свою духовную природу, и тем яснее смысл бытия открывается пред его собственным взором. Так совершается жизнь отдельного человека и всего человечества в целом…’

Человек для Толстого – потенциальный богочеловек. Весь смысл и вся радость бытия заключаются во все большем и большем осознании божественности его природы.

Из письма 31 мая 1907 г.

‘Все больше с течением времени уникальная проявленность во мне Божества. В этом смысл жизни и вся живая вера. Чтобы человек осознал истинную радость, ему важно освободиться от власти тела доступными ему ключами или с помощью старших старцев.

Освобождение от власти тела (ветхой жизни человека) и составляет конечную цель земнородных’.

Мысли на каждый день (7 февраля 1908-1909 гг.)

‘Надо набраться духовного мужества и постепенно смести все препятствия, стоящие на пути проявления во мне полноты Божества’.

Из писем, 13 января 1909

‘Или ищу смысл жизни в одном – как можно больше освобождать душу от тела и соединяться с другими существами и Началом всего – любящим Божеством’.

Постепенное высвобождение божественного света, или кладовой Божества во внутреннем человека способствует восстановлению царства божия на земле(!), прозревает Лев Николаевич.

Рождение ‘любовной жизни’

 Из писем, 18 февраля 1910 г.

‘Важнейшая задача человека в том, чтобы очистить свою телесную оболочку до такой степени, чтобы безвременное непространственное духовное начало проявилось в нас в наибольшей полноте’.
Трудно возражать приведенным тезисам…

Еще более четко Толстой указывает..

В дневнике октября 1894 г.

‘Никакое положение так очевидно не оправдывается для меня опытом, как то, что смысл жизни заключается в увеличении любви. И покуда я помнил это, на душе мне было радостно’.

Образ любви должен расширяться и расти! Царство божие восстанавливается на земле, когда каждый из людей ставит целью расширить в себе масштаб дела Божия от личного до вселенского. Так подытоживает Толстой смысл жизни человека…

 Из дневника 26 декабря 1901 года

‘Смысл в том, чтобы жизнь, основанную на борьбе и насилии, заменить существованием, основанном на любви и разумном согласии’.

И добавляет: ‘Какой колоссальный материал должен быть духовно для этого переработан и сколько еще нетронутых пластов лежит в простом рабочем народе всех рас, вер и национальностей!’

Круг чтения (первое издание 24 мая 1904 г.)

‘Цель бытия в человеке – постепенное претворение злой жизни в добрую, поскольку истинная жизнь есть только жизнь любовная. Рождение в нас любовной, доброй жизни и составляет конечную цель бытия человека’.

Так в масштабе духовного универсума мыслит Лев Николаевич Толстой. Возразить на его убедительнейшие доводы невозможно! Первый в России бел философ-богомил, акцентированный не на личной проявленности Божества (в аскетике, молитве, личных достижениях…), а на возрастании во всеобщей доброте и любви! То, что Лев Николаевич по-своему дивно называет ‘рождение в нас любовной жизни’.

Христос, будучи оригинальным мыслителем, открыл, собственно, то же, чему учили другие мудрецы. Смысл существования человека – в увеличении осознания Божества, проявляющегося любовью, не имеющей предела, доходящей до бесконечности. Увеличивая в себе Божество, человек как бы дотягивается до своего идеала – обоживается, говоря современным языком.

Исключительно важен для яснополянского преосененного мыслителя тезис его теосиса:

воля Пославшего нас в мир одна – увеличивать в себе божественную любовь, чего бы то ни стоило!

Толстой не исключает необходимость определенного трезвения и действие духа святого. Но в целом, должен работать всеобщий закон увеличения любви, а не противоположное – ее иссякание, что приводит к опустошению, одьяволению и конечному поражению человека и человечества.

‘Жить надо, – говорит Лев Николаевич на своем крестьянском языке, – чтобы исполнить волю Пославшего нас. А заключается она в том, чтоб мы любили Небесного Отца всем существом своим, поскольку Отец есть высшее Добро и высшая Любовь, и его детям вменяется в долг любить друг друга’.

Важно приучать себя к этой любви, положить на нее все силы души. Подвигаться к ее увеличению в любых обстоятельствах, где бы ты ни был, включая деревенский околоток, тюремную камеру…

‘Ни одно внешнее обстоятельство, – полагает наш яснополянский богомил, – каким бы тяжелым, каким бы отягощающим оно не было (надругательства и издевательства над человеком), не способно препятствовать достижению высшего блага. Людям дружно приучится любви. И более того, чем больше эту любовь ищут отнять, тем в большей степени она проявляется. Столь велик ее изначальный импульс, этой заложенной в человеке кладовой нескончаемой вышней любви!’

Из письма 24 ноября 1909 г.

‘Мой совет. Поставьте своей целью увеличение в себе любви. В ваши пожилые годы, если начать внутреннюю работу над увеличением масштаба любви во внутреннем своем, можно многого достичь’.
Перлы один за другим выходят из-под пера яснополянского затворника:

Из писем 27 сентября 1899 г.

Смысл человеческой жизни состоит в том, чтобы установить царство божие на земле (не гипотетического, книжного и ожидаемого, а вполне реального! – Авт.), т.е. содействовать замене себялюбивого, ненавистнического, насильнического, неразумного устройства жизни, устройством жизни любовным, братским, свободным и разумным.

Наша животная природа, и воспитание, и ложное религиозное учение приучают нас к тому, что смысл жизни не в служении Богу, ближнему, а в нашем личном счастье. Привыкнув жить только для себя и своего личного счастья, нам кажется трудным перенести цель своей жизни из себя в служение Богу. Но когда мы приучаем себя к этому, тем это становится естественнее, тем более исполняя волю Бога, мы тем самым достигаем наивысшего личного блага, которое мы раньше ставили целью своей жизни; тоже сказано в евангелии: ‘Ищите царства божия и правды его, а остальное приложится вам’.

Дилемма в том, что человек в настоящей жизни – существо ограниченное, а вопрос его конечных целей – безграничен! И в каких бы обстоятельствах, самых натянутых и негативных, ни оказался человек – нет силы (!), препятствующей увеличению масштаба царства божия во внутреннем.

Как знать, кто посетит среди Гулага? То ли Колесница миллиона добрых очей, то ли сам добрый Отец нагрянет, коснется своей десницей и исцелит…

Толстой бежит от мысли о чудесах, но она витает буквально вокруг каждой второй его вроде бы разумной литературной сентенции.

Дневник, 25 июня 1894 г.

‘Цель жизни – любым способом вызвать в себе полноту Божества, которую желаешь не себе одному, но всем’.

В определении конечной цели бытия Толстой идентифицирует себя со всеми величайшими учителями – от брамина Будды до Христа, Мухаммеда и других.

В конечном счете, человек призван много и долго работать над собой, исправлять недостатки, воспитывать и пестовать в себе доброе начало. Иначе, необходима глубокая работа пробужденной совести.

Желательно умножение любви во внутреннем не одного только подвижника, но и в окружающих его. Необходима жизнь в обителях и (скажем современным языком) в городах-садах под руководством добрых старцев, достигших великого совершенства в умножении любви, доброты, мира, милосердия и всеобщего братства.

Два великих универсальных принципа, начертанных Христом

Яснополянский провидец пишет об учении Христа и четырех евангелиях, переведенных с оригинала на современный, близкий Толстому язык.

Из письма художнику Стику, 27.07.1909 г.

‘Учение Иисуса было для меня не более чем одной из великих и прекрасных, переданных нам египетской, еврейской, индусской, китайской и греческой древностью…’

Если внимательно присмотреться, каким бы древним не было учение, в нем доминируют два великих универсальных принципа, начертанных Христом: Любовь к Богу, иначе к абсолютному совершенству, и Любовь к Ближнему, т.е. ко всем людям без различия их исповедания религии и морали. Такая позиция была свойственна всем древним мудрецам: Кришне, Будде, Лао-Цзы, Конфуцию, Сократу, Платону, Марку Аврелию, Эпиктету и др., а также современным, среди которых Толстой упоминает Руссо, Паскаля, Канта, Эмерсона, Чаннинга и многих других.

Религиозная и нравственная истина всегда одна и та же! Важно извлечь эту жемчужину из внутренней кладовой и принять за путеводную звезду.

Истории других религий (особенно что касается аутентичных и архетипических образцов), нисколько не умаляют пути человека к универсальному совершенству, но только помогают ему. В противном случае на месте Будды, Конфуция, Христа, Паскаля, Руссо, Канта и Эмерсона оказываются Дарвины, Гегели, Марксы. И нравственный путь любви, мира и самоотречения подменяется учением борьбы, насилия, войны… Так зарождаются дьявольские цивилизации, мировые войны и мясорубки, приводящие к бессмысленной смерти миллионов.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *