©Иоанн Соловьиногорский
Браманизм (учение Кришны)
Видя многие космологические и исторические основания, не соглашаясь с картиной сотворения мира, чудесами (вера в которые чужда оригинальному Толстому), искусственной периодизацией, принципом организации индусских каст, безнравственным с его точки зрения, Лев Николаевич пишет по-английски в одном из писем:
5 февраля 1907 г.
‘Основная метафизическая идея Кришны понятна: основу всего существующего составляет всеобщая любовь. Если души исходят из нее, она развивается в правильном направлении. Таково основание религии Кришны, да и прочих мировых религий’.
Толстой тем самым ставит браманизм на гораздо более высокое место, чем иудаизм – религиозное учение, с т.зр. Льва Николаевича, подвергшееся наихудшим извращениям и наростам.
Буддизм
Процитирую великолепное учение Будды устами Толстого.
Дневник 13 февраля 1907 г.
‘Учение свое Сиддхартха проповедовал народу в десяти заповедях:
- Не убивай, береги жизнь всего живого, и Премудрость сохранит твою жизнь, в конечном счете.
- Не кради, не грабь, не отнимай у людей произведения их труда.
- Будь целомудренным в мыслях и в жизни.
- Не лги. Всегда бесстрашно говори правду, но желательно полюбовно.
- Не осуждай, не говори дурного о людях, а если кто говорит дурное, старайся не замечать.
- Не клянись.
- Не трать времени на пустые речи. Не говори – делай или молчи.
- Не корыстолюбствуй, не завидуй, радуйся не столько своему благу, сколько благу и достижениям ближнего.
- Очищай сердце от злобы, чтобы никого не ненавидеть, но любить всех, (не теряя при этом трезвения – добавляет Лев Николаевич).
- Старайся понять конечную истину и по мере сил жить ею одною, отбрасывая все прочее как побочное и не ведущее к цели бытия’.
Из всех заповедей буддизма особенно близки Льву Николаевичу следующие пять: не убивать умышленно никакое существо; не присваивать того, что считается собственностью других; не предаваться похоти ни под каким видом; не лгать ни себе, ни ближним; не одурманивать себя одуряющими напитками, наркотиками, воскурениями и пр.
Толстой в полном восторге. Завершает исследование заповедей буддизма следующими словами: ‘Невольно диву даешься, когда думаешь, какая огромная перемена в жизни человечества наступила бы, если бы люди следовали этим заповедям!’
Замечание Толстого о борьбе с грехами:
Из дневника 20 декабря 1900 г.
‘Буддисты приводят пять главных грехов, с которыми необходима борьба: сладострастие, злоба, лень, гордость, безверие. И указывают на прямые средства против них: воздержание, кротость, трудолюбие, смирение, вера’.
Льва Николаевича привлекает буддийская нирвана. В ней видит не столько отрешенность от мира, сколько привхождение дыхания новой, неизвестной, непонятной еще современникам жизни.
А.Фету (январь 1872 г.)
‘Друг мой, не надо смеяться над нирваной и тем более сердиться. Что касается меня, я чувствую, нирвана гораздо интереснее, чем многие концепции жизни других философов. Я согласен, что за ней стоит нечто новое и священное. А отрицает нирвана как раз то, что должно быть пройдено и минуемо. Тем самым я стою за одно – за религиозное уважение к священной нирване, а не ужас перед ней’.
Жемчужина буддизма в том, чтобы дойти до полного самоотречения и избежать круга возвращения в жизнь после смерти – сансары.
Даосизм (учение Лао-Цзы)
Мысли Льва Николаевича о даосизме не менее оригинальны, чем учение самого Лао-Цзы: ‘Бог, о котором можно говорить словами, не есть Бог вечный. И имя, которое можно назвать словами, не есть вечное’.
Из черновых набросков, 28 августа 1891 г.
‘О Нем можно сказать: без имени, начало неба и земли и конечная его цель. А то, что с именем, то есть мать всего мира’.
Лев Николаевич невольно или парадоксально говорит о богоматеринском аспекте Божества – причем, достаточно развернуто, судя по черновым наброскам, не вошедшим в собрание сочинений.
‘Нам это божественное существо представляется как Мать мира. Не знаю его имени (а имен этих как минимум полторы тысячи (!), скажем в скобках). Но чтобы дать ему имя, называю его Богом – богоматеринской ипостасью.
Человек подобен земле, земля подобна небу, небо подобно Богу, а Бог подобен сам себе’ – по-философски абстрактно рассуждает Лев Николаевич в тех же черновых набросках, начиная по-славянски с Матушки Земли, несущей на себе печати Вышнего Отца и тем самым богоматеринскую ипостась.
Гениальны выводы Толстого из даосизма:
‘Восхваление мудрецов производит споры. Высокая оценка того, что достигается с легкостью, ведет к воровству. Провоцирование похоти производит смуту в народе.
Но время от времени в мир приходят святые правители. Освобождают свое сердце от желания, уничтожают свою волю, укрепляют силу тела и правят с помощью универсальных законов любви, добра и всеобщего блага. И водворяется мир и всеобщее счастье в их странах и, по мере распространения их учения, на земле’.
Конфуцианство
Учение Конфуция, глубоко изученное Львом Николаевичем, сводится к концепции следующей духовной лестницы:
Из дневника 12 ноября 1900 г.
‘Истинно великое учение предполагает восхождение людей к наивысшему благу, обновление их природы и постоянное пребывание в этом высоком состоянии.
Чтобы достичь высокого блага, необходимо, чтобы, прежде всего, было благоустройство во всем народе, для чего важно благоустройство, т.е. закон добра, действующий в пределах семьи, для чего прежде должен отец семейства благоустроиться в себе самом, что предполагает исправление в сердце: ‘Где будет сокровище ваше, там и сердце ваше’. А чтобы исправилось сердце, важна сознательность и ясность целей и мыслей, для чего необходима высшая степень абсолютного знания, опять же, обращающая человека во внутренняя’.
Иначе, начинать надо с изучения самого себя, c метанойи – глубинной работы над собой с целью благоустроения внутреннего человека, налаживания внутренней мировой оси, внутренней орфеевой лиры. После чего обретенная жемчужина начинает сиять в окружающих и во всем прочем мире!
Некоторые сентенции Конфуция, приведенные в дневниках (1886 г.)
Конфуция спрашивают: ‘Как служить духам умерших?’ Ответ: ‘Когда вы не умеете служить живым, как будете служить мертвым?’
Спросили о смерти. – ‘Когда не знаете жизни, что спрашиваете о смерти?’
‘Знают ли мертвые о нашем служении им?’ – ‘Если бы сказал, что знают, живые погубили бы свою жизнь, служа. Если бы сказал, что не знают, забыли бы о них совсем. Зачем вам знать о том, что знают мертвые? Узнаете в свое время’.
‘Как избавиться от воровства, учитель?’ – ‘Если бы вы сами не были жадны, вы платили бы им деньги, и люди перестали бы воровать’.
‘Хорошо ли для блага добрых убивать дурных?’
‘Зачем убивать? – отвечает Конфуций. – Были бы ваши желания внутренне добры. Высшее как ветер, а низшее как трава. Ветер дует, трава гнется. Вопрос в одном: кого и что считать высшим’.
Под высшим, безусловно, понимается уважение к доброму. Под низшим – оправдание злого и провокация его при помощи сделок с собственной совестью, чей голос всегда подсказывает правду (в пользу доминанты добра над злом).
Учение китайского мудреца Ми-Ти
Выделяя Конфуция и Лао-Цзы, Толстой особо останавливается на менее известном мудреце Ми-Ти. Его учение Лев Николаевич излагает следующим образом (п.6, 1910 г.):
‘Людям надо внушать уважение не к силе, богатству, власти, храбрости, но единственно к любви.
Обычное воспитание сводятся к ценностям богатства, славы. О них только и заботятся, чтобы добыть как можно больше славы и богатства. А вы воспитывайте людей так, чтобы они выше всего считали любовь и в жизни своей приучали себя любви к людям. И все силы надо потратить на то, чтобы научиться любить, несмотря ни на какие противодействия и противостояния’.
Ученики Конфуция спорили с Ми-Ти. ‘Нельзя жить одной любовью’, – учил Мэн-Цзы, один из учеников, и китайцы, увы, послушали его…
Но, как пишет Лев Николаевич, по прошествии полу-тысячелетия пришел Христос и учил в духе Ми-Ти, но еще лучше, сильнее, яснее и понятнее.
Из неопубликованных черновиков: «Царство Божие внутри вас» (1893 г.):
‘Замечательно учение китайца Ми-Ти, который еще до Мэн-Цзы (оппонента в духовных спорах) предлагал китайскому правительству в открытую вместо системы насилия принять доктрину любви, вводя ее в воспитание детей и взрослых!
Всеобщее благо будет обеспечено именно путем любвеобилия и подобрения. Путь насилия приведет только к умножению зла, разложению и окончательной гибели’.
Китайский учитель Чу-Хи
Еще в большей степени, чем учение Ми-Ти, Льва Толстого привлекает другой мудрец Чу-Хи.
Из черновых набросков 1891 г.
Согласно древнекитайскому учителю Чу-Хи, люди – все без исключения – произошли от небесного Отца. Тем самым нет ни одного человека, в сердце которого не было бы заложено любви, добродетелей, правды, благодетельности и премудрости.
И хотя добро природно присутствует в людях от рождения, только редкие представители человечества способны его взрастить в себе до конца. Большинство не знают в себе добра и не способны его взрастить.
Зато люди, достигшие конечной цели, бывают совершенны. Им-то Отец Небесный дает власть над прочими, делает их вождями, учителями, лидерами людей из рода в род, повелевает управлять целыми народами. И когда такой светлый правитель встает во главе государства – водворяется всеобщее благоденствие.
О религии иудаизма
Об иудаизме Толстой отзывается однозначно: самая искаженная религиозная вера (дневник, 6-9 января 1906 г.). Знаменатель ее – бесконечность, но в числителе можно найти что угодно – привнесенное и замещенное. Основной недостаток этой веры в том, что иудеи одних себя горделиво полагали избранным народом. Чувство исключительной любви только к одному народу не присуще доброму Божеству.
Об исламе
Исключительно интересно определение ислама. Кто вчитается в вышеприведенные записки, помирит христианство с исламом.
Из письма к Ольге Сергеевне Лебедевой, 4 сентября 1894 г.
‘Ислам надо понимать как протест против византийского ‘трехликого’ христианства’.
Тайна ислама: основан на апокрифических библейских и евангельских сказаниях. Эти сказания Лев Николаевич считает оригинальными. Иначе, большинство версий апокрифических евангелий, отвергнутых христианскими ‘вселенскими соборами’, перешли в ислам и таким образом стали достоянием человечества.
Оригинальное и уникальное наблюдение: тот, кто знаком с неканоническим сводом евангелий, диву дается тому, какая ничтожно малая часть афоризмов Христа вошла в традиционное евангелие! Не говоря о том, что большинство были искажены в сторону институциональных предпочтений, а иные – перевернуты на противоположное…
Толстому чужда идея Бога в трех лицах. Исламская концепция кажется ему более близкой к истине.
Из писем, 19 июня 1910 г.
‘Ислам, по моему мнению, содержит, как и все религии (брахманизм, буддизм, конфуцианство и другие), великие и вечные истины. Но, увы, и эту религию не минули суеверия, грубые извращения, обряды и обманы’.
Ислам глубоко интересовал Льва Николаевича. Не случайно многие считали его суфием со времен Кавказской войны.
Перевод и исследование Евангелия
Учение Христа особенно заинтересовало Толстого. Во-первых, поскольку он родился в христианской стране и, во-вторых, автор поставил своей целью освободить христианство от нескончаемых искажений и фальсификаций, нанесенных его фарисейскими адептами.
Великий пытливый ум Толстого пытается обрести аутентичного Христа, для чего напрочь отрицает ‘иудейское вероучение’.
Четвертая глава Евангелия, 1881 г.
‘Скорее могут быть соединены 1-й том Свода законов и сочинение Прудона, чем Пятикнижие и Евангелие.
- В Евангелии запрещается убивать и более того – иметь зло против кого-нибудь. В Пятикнижии: убить, убить, убить… жен, детей, скот без зазрения совести.
- В Евангелии богатство – зло, в Пятикнижии – высшее благо и награда.
- В Евангелии – чистота телесная, воздержание от похоти: имей одну жену в благочестивой семье. В Пятикнижии – бери жен, сколько хочешь.
- В Евангелии: все люди – братья. В Пятикнижии – все враги, одни иудеи братья.
- В Евангелии никакого внешнего почитания. В Пятикнижии больше половины книг определяет подробности внешнего служения, детали культа и юридических, религиозных процессов, связанных наказанием отступников от предписанных строгих законов. И при этом (удивляется Толстой) евангельское учение считают дополнением и продолжением пятикнижия!’ (двенадцать восклицательных знаков!)’
‘Нельзя (приводит Толстой слова Христа) соединять старое учение, внешнее богопочитание, с моим новым учением о делах любви к ближнему. Соединять мое учение со старым, что отодрать лоскут от новой одежды и пришить на старую. И новую разорвешь и старую не починишь’.
‘И весь народ удивлялся на это…’ – поскольку учение Христа было качественно отличным от учения правоверных законников.
Законники учили о необходимости повиноваться закону. Христос – о том, что люди свободны и должны повиноваться больше голосу совести и уставам Универсума.
Толкование Евангелия, 7 гл.
‘Закон Моисея версии первого пришествия не имеет ничего общего с законами нашего доброго Отца. Отсюда те, кто следует ему, далеки от нашего любящего Отца. Творят ложь и беззаконие. Я учу вас одному: исполнению доброй воли нашего Отца.
Отличие подлинного учения от ложного: в подлинном нет ни малейших противоречий.
Что может противоречить добру, если не зло? любви, если не ненависть? А ваш писаный закон Моисея исполнен тайных противоречий…
Ничего нельзя понять, все смешано. На одной странице добро именуется добром, на другой – смешивается со злом. И выходит, истину знает только местный раввин, к которому надо, как к мудрецу прийти на консультацию. А тот ткнет пальцем в Тору или приведет выразительный афоризм из Талмуда, убедив посетителя поступать явным образом противоположно тому, о чем учат законы добра и любви, и при этом ссылаясь на верховенство и авторитет закона для иудеев’.
Своим великим умом Лев Николаевич ищет крупицы истины, рассеянные в менее известных, но близких к истине учениях, имеющих сравнительно небольшое число последователей.
Духоборы: люди 25-го столетия
Из письма 17 марта 1908 г. Парамонову
‘Посылаю Вам книгу о духоборах. Прошу и советую прочесть и вникнуть в то, как живут эти люди. И как надо и можно жить людям – спокойно, светло и радостно!’
Из письма к А.Ф. Мооду
‘История духоборов бесконечно интересна и значительна. Я думаю, она имеет большую перспективу в будущем и еще не открыта человечеству’.
Из письма к Черткову, 13 января 1897 г
‘Меня трогает и умиляет жизнь духоборов, ее внутреннее устройство и управление, исключающее какое-либо насилие. Я много уяснил, открыл и закрепил для себя. Ведь, если в целом возможно так жить при тех условиях, при которых они живут, отпадает нужда искать что-то другое, чего-то дожидаться, когда можно в прямом смысле научиться жить свято, чисто, братски, полюбовно, открыто и целомудренно’.
Из письма к П.А. Буланже 15 февраля 1899 г.
‘Вчера вернулся из Канады Бакунин (революционер). Весь под влиянием духоборов – необыкновенных людей 25-го столетия’.
Толстой пишет из Ясной Поляны своему другу Петру Веригину (2 января 1903 г.)
‘Не увлекайтесь, милый друг, материальными успехами общины. Так ли важны ваши паровые молотилки, косилки и прочее? Важнее огонь духа, религиозное чувство. Вот основной капитал, из которого возникает и прочее благосостояние, в т.ч. материальное!
Не радуйтесь даже тому, что бесы повинуются вам. Ищите одного: следования законам высшего универсума, чтобы имена ваши были достойно записаны на небесах. Ничего нет важнее, чем блюсти, оживлять и поддерживать подлинную духовность!’
Как только благодать великого Универсума любви и доброты входит во внутренняя, в общине водворяется мир, в т.ч. и материальное благоденствие для истинного блага всех.
Движение Вильяма Ллойда Гаррисона
К сороковым годам XIX века в Америке возникает движение, предводительствуемое Вильямом Ллойдом Гаррисоном. Единомышленники оглашают свое исповедание, и Лев Николаевич находит его великолепным!
Из записных книжек 1907 г.
‘Отрицают человеческое правительство. Подлинный царь и законодатель – наш добрый Отец. Отечество, согласно Гаррисону, – все человечество. Соотечественники – люди, населяющие Землю. Народам не должно ни защищать себя от внешних врагов, ни нападать самим, но жить в мире.
Так же и жизнь отдельных лиц и личных отношений: не хорошо ни нападать на других, ни защищать силой’.
Гаррисон отрицает церковное учение о божественном происхождении государств и существующих властей – сколь же нелепо, сколь и кощунственно! Стоящие у власти никогда не действовали в духе учения и по примеру Христа – и потому упраздняются, как не соответствующие духовным универсальным началам.
Войны, как наступательные, так и оборонительные, а также приготовления к ним: постоянная армия, военное начальство, присвоение званий, общая воинская повинность – нехристианские и беззаконные.
Незаконным и нехристианским является всякий суд, как гражданский, основанный на насильственном принуждении, так и уголовный, основанный на законе Ветхого Завета: око за око, зуб за зуб. Христос отменил подобный суд и проповедовал прощение врагов вместо мщения им во всех случаях без исключения.
Последователи Гаррисона отказываются занимать места в правительственных учреждениях, участвовать в выборах и вообще служить правительству в какой-либо форме.
Толстой приводит, каким должен быть образ жизни людей, в других письмах (в частности, к другу своему Фету).
Люди призываются жить в сельскохозяйственных духовных поселениях, близких по своему устройству к жизни обитателей города-сада. Руководство необходимо осуществлять соборными постановлениями, под эгидой старцев. Тогда и мир водворится между людьми!
Старец в отличие от военачальника, судьи или формального старосты, владеет духовными, просветленными путями борьбы со злом. Знает, как запретить вору, казнокраду, убийце, лжецу, насильнику…
‘Зло (заключает Лев Николаевич в дневнике) может быть уничтожено только добром, из чего следует основная истина учения Христа о непротивлении злу насилием’.
Кажется естественным воспротивиться злу стезей справедливого закона. Но в действительности только в одном из тысячи случаев тюрьма, связанная с заключением среди уголовников, исправляет человека. В большинстве же в еще большей степени портит и делает преступником.
Необходимы пророки-светильники
Согласно выводам Льва Николаевича, основанным на изучении различных религий, большинство первобытных учений (брахманизм, буддизм, иудаизм, христианство) извращены жрецами. Необходимо отринуть все уродливые наслоения и перевертывания на противоположное (илит). Тогда родится добрая общая религия для всего человечества, и народы возликуют, взявшись за руки!
Толстой приветствует зарождение бахаизма Бахауллы, вышедшего из магометанства. Среди религиозных учений полагает его одним из самых высоких и чистых.
В несчетном множестве писем и трактатов Толстой сетует на искаженность оригинальной вести институциональными жрецами и священниками, приспосабливающими неотмирское учение к утилитарным (практическим) целям, обмирщающими его, заземляющими.
Необходимы пророки-светильники, способные вновь вознести оригинальное учение к его небесным оригиналам и тем самым вернуть жизнь человечеству на небесах.
Обратите взоры горе! Ничто не препятствует видеть перед очами открытое небо и с воздетыми руками служить живому Божеству, где бы вы ни находились: на совхозной земле или на двухэтажных нарах грязного Гулага близ зловонной параши…
В конечном счете, зло, как бы ни кичилось своей мышцей, – ничтожно! Стоит только принять для себя приобретет добра, на котором настаивает Лев Николаевич.
В каком бы тяжелом, репрессивном состоянии ни оказался человек, если сделает внутреннее усилие к подобрению и осознает зло как преходящее, призрачное, эфемерное, иллюзорное – окажется победителем.
Да, придется претерпеть много ударов и научиться смиряться с тем, с чем прежде никогда бы не смирился… но плоды будут самые великие. От шока двухнедельного заключения в Гулаге можно получить больше, чем от 50 лет исправного хождения в церковь и следования указаниям ее наставников.
Озарённые скрижали. Часть III. Духовность в масштабах Универсума