Степан Разин (Кустодиев 1918)

Стефан Тимофеевич Разин — великий святой земли русской

Ай Да русский Бог! Как проявлялся Он на Второй Голгофе,
соловецкий любящий Отец…

Приговор

Стефан Тимофеевич по легендам, был не только до крайности смел (не брали его ни воронье, ни пуля, ни сабля, ни костер, ни кнут), но еще и поднимался по воздухам, как другой соловецкий зэк – Иннокентий Балтский. И слава гремела не столько о непобеждаемом воинстве разинском, сколько о Боге соловецком.

Разин не скрывал, откуда черпает силу, и отвечал презрением на византийскую попытку оккупировать и эксплуатировать славянский архетип.

Его казнь можно приравнять к иерусалимской Голгофе Христа и счесть частью Второй Голгофы.

Вторая Голгофа началась не с красного Гулага. Вторая Голгофа началась 16 июня 1671 года, в день страстно́й мученической казни Стефана Разина – святого, по масштабу равного Серафиму Соловецкому и Иннокентию Балтскому.

Стефан Тимофеевич прошел свой соловецкий крестный путь, не уступающий крестному пути Христа, чье лицо было исполосовано ударами кнутов, покрыто синяками и залито кровью…

Только кто прочтет сердце Стефана Тимофеевича?

Дети прочтут. Те самые, что будут пророчествовать о Чаше. И через белый экран ее реинкарнационной перспективы прочтут в Соловецкой библиотеке вслед за Серафимом и Иоанном истинную историю своего отечества…

Благородным путем взять его было нельзя. Понадобился подкуп – свои тридцать сребреников, свой ‘апостол Петр’ и Иуда Искариот…

Кто-то из окружения предал его. Так ли важно, кто? Имя предателя стерлось из памяти, как никто с точностью сегодня не может сказать, кто предал Христа (если судить по Евангелию – будущий ‘викарий’, глава титулованных предателей и распинателей Христа ‘апостол’ Петр).

Важно другое: больше ста тысяч положили жизнь за Стефана Тимофеевича, с легкостью отдали ее из любви к нему.

Много было у него побратимов. И сила побратимская так велика была, что лишала страха перед лицом смерти.

Крестные муки

…На следующий день после ареста повлекли Разина на крестные муки.

Вспоминал перед пытками Стефан Тимофеевич пророческие назидания соловецких старцев:

‘Пройдешь вторую Голгофу, вместе с нами воскреснешь из мертвых и приведешь народ к славе Бога нашего, Бога Соловецкого…’

Русские казнители, ученики школы Томаса Торквемады, не упускали случая посмотреть, как мучается праведник. Буквально пожирали его страстны́е стоны.

К Стефану применили одну из самых чудовищных пыток – дыбу. Руки завели за спину и подвесили на две балки на потолке. Между связанных ног привязали бревно, на которое сел палач… Тело натянулось, как струна.

Мученику нанесли сто ударов кнутом по натянутой спине. Обычно никто не выдерживал больше пяти-шести и на седьмом ударе, если не терял сознание, то сходил с ума; люди начинали кричать, проклинать все на свете и призывать смерть. Плети, как ножом, вырезали плоть до костей.

Казнители стояли рядом и считали удары, ожидая, когда сломится ‘чернокнижник’.

Стефан Тимофеевич выдержал сто ударов кнутом, не произнеся ни звука. Мучители пришли в ужас: явный знак Божьего присутствия!

Среди них и без того царила паника. Впервые в истории собрали не один, не два, не три – семь проклинательных соборов! На каждом выдумывали более изощренную анафему. Проклинали, как могли. Вымучивали из византийского ‘пантократора’ (‘всесильного’) силушку.

Да бессильным оказался ‘всесильный’. Посрамился их иудео-византийский божок против русского: ни одна из семи анафем не подействовала ни на Стефана Тимофеевича, ни на войско его. Народ считал Разина вторым Христом и шел за ним, как в земные дни за Иисусом Назарянином.

‘Что, если за Ним пойдут все, а с нами не останется никого?’ – сетовали раввины в иерусалимский период Христа.

Что, если щит соловецкий обернется мечом? Несдобровать, не выжить им тогда.

Молва несла из уст в уста: ‘Запретит Стефан Тимофеевич – оружие не будет стрелять, картечь вернется пославшим ее. Силен как бог защитник наш Стефан Тимофеевич!’

…Фарисеи, посрамившись, пришли в окончательную ярость и нажимая на свои симфонические рычаги требовали еще более изощренных пыток. Слыхано ли – дыба не помогла ‘чернокнижнику и колдуну’!

Жаровня, вторая пытка, оказалась еще более страшной.

Исполосованного и израненного Стефана Тимофеевича за руки и за ноги привязали к бревну и стали вращать, как на вертеле, на угольной жаровне.

И здесь они жадно уставились. Густой дым и запах паленой плоти приводил их то в ужас, то в особое садистическое исступление…

Жаровню раскаляли еще и еще, подбрасывая в нее угли. А Стефан Тимофеевич терпел и звука не издал – был в соловецких огненных телах. За ним стояла Мати земли русской, сама Пресвятая Дева Богородица.

Побеждал сокол ясный (так любовно именовали Разина в Святой Руси) врагов своих. ‘Бог есть только любовь! – бросал он им, приводя в дрожь. – Нет с вами Бога! Нет у вашего бога никакой силы. Наш Бог русский, Бог бессмертных – побеждает!

‘Пресвятая Богородица, спаси землю русскую!’ – были его последние слова перед тем, как впал в беспамятство. А придя в себя, вновь плюнул в сторону мучителей.

Черноризные пыточники сходили с ума от бессилия, теряя веру. Требовали казни: ‘Убейте, убейте его сейчас же!’ – ‘Не велено, батюшки, – отвечали палач и его помощник, – царева приказа нет на то. Казнь будет публичной’.

Третью пытку применили с целью свести с ума обессиленного богатыря. Выбрили святую его головочку и часами капали на нее холодную воду.

Мало кто выдерживал эту страшную пытку. ‘Ну, – думали, – здесь-то расколется волго-донское идолище’.

А Стефан Тимофеевич не то что терпел – смеялся: ‘Епископам выбриваете так же при рукоположении. Что ж вы меня такой чести удостоить хотите перед честной кончиной – в епископы рукоположить?’

Братья! Вот и время ненадолго нам расстаться

Настал день и час казни. Небо точно налилось кровью. Тучи стояли багровые, низкие. Смрадный дым валил из печных труб, и в толпе нечем было дышать. Сердца сжимало.

Народ пригнали на площадь – ‘для страху’. А люди плачут в три ручья, и мужчины, и женщины. Как увидели Стефана Тимофеевича – сплошной синяк да кровавая рана, плоть резаная да сожженная, – так и дрогнули, попятились в ужасе.

От Стефана Разина исходила неземная сила. Поняли злодеи: не убить им русского богатыря, никакими муками не потревожить бессмертной его святости. И здесь в который раз они опозорятся, и тогда народ предаст их лютой казни вместо своего святого.

Точно не Разина, а толпу свидетелей вели они на казнь. Понимали в сердце, что казнят невинного, что великого святого человека обрекают на лютые мучения. А истинные преступники и воры ходят себе в силе.

Как тогда, три с половиной сотни лет назад, так и поныне…

Стефан Тимофеевич, немощный как Христос после крестного пути, вышел на лобное место и поклонился народу, благословляя братьев своих добрыми словами.

‘Братья дорогие! Вот и время ненадолго нам расстаться. Ну да неустрашима русская душа. Страстно́е терпение принесет однажды добрые плоды. Добрая жизнь придет на землю под небом доброго Отца. Не останется на земле нашей ни одного злодея. Сметет их, как не было, и призовутся на суд Всевышнего…’

– пророчествовал Стефан. А ему уже заламывали руки, и без того выкрученные и покрытые синяками.

‘Благословите, люди добрые, на путь святой.’

– с этими словами, в праведном гневе оттолкнув палачей, лег Стефан Тимофеевич под топор и предался воле нашего Всевышнего.

Пророчество его сбылось, как сбываются последние слова мучеников.

Загудела толпа. У каждого из присутствующих, насильственно согнанных сюда (чтобы неповадно было, чтоб никто не шел за великим помазанником российским), было чувство, что это у них отрубают руки да ноги, а потом секут топором голову.

Ни одного стона не издал Стефан Тимофеевич. И когда повесили на колья головушку его соколиную, кровь святая текла ручьями. Толпе казалось – вся площадь залита кровью мученической…

По официальной хронике, вслед за Стефаном Тимофеевичем подвергли преследованиям и казням сто тысяч его последователей. В действительности – больше миллиона.

С ними расправлялись так же жестоко, как с их отцом: кому руки отсекали, кого сжигали в скитах, кого сломить искали пытками…

Стоял в небесах богатырь земли русской Стефан Разин и принимал в удел свой братьев ненаглядных.

Вдесятеро больше возненавидел народ Московское царство после казни Стефана Тимофеевича. Говорили: ‘Как прыщ на ровном месте, царство Московское для Святой Руси. Зло несет и гибель’.

Cила богатырская наработана на Соловках

Дошли до инквизиторов слухи, что силушку свою богатырь Стефан Разин получил на Соловках: от белых старцев, от Бога русского (гиперборейского).

На Соловки с тех пор наложили новые запреты. Добраться до них стало вообще невозможно. Но, несмотря на это, часть войска разинского пошла поклониться Богу Соловецкому, да так и не вернулась, восхищенная на огненной колеснице.

Царь Алексей послал на Соловки несколько карательных отрядов. Два года наемники-крестоносцы вместе с фарисеями осаждали островную крепость, где жили славянские рыцари и старцы – духовное братство калик перехожих… А слава Стефана Тимофеевича гремела, и русский богатырь точно умножался в своих последователях и побратимах на Соловках.

Были среди них молодые прекрасные юноши, сиявшие неземной красотой и силою. Были и многие зрелые воины, что, окончив службу, уходили на Соловки, принося обеты девства и побратимства. Когда-то, еще смолоду, почитали они за честь пойти в Китеж-град, в святую страну отцов своих бессмертных, на поклонение девственникам и святым старцам. Да так теперь и оставались с ними, словно растворялись среди огненного воинства.

О Соловках осталось предание: ‘Кто несколько лет выдерживал среди старцев – восхищался живым на небеса и возвращался в мир непобедимым и бессмертным’.

Ни страхи, ни угрозы ничего не могли сделать. Воистину на Соловках родилась новая Гиперборея. Сходила с неба рать непобедимая и обращала в бегство один за другим карательные отряды Романовых.

Для взятия соловецкой крепости прислали целую армию. Фарисеи, благословляя убивать еретиков, укрепляли солдат штурмовать Соловецкие острова, а сами прятались в сторонке.

Двухлетний штурм Соловков чем-то напоминал осаду Монсегюра. Когда карательный корпус захватил острова, иноков подвергли жестоким казням. Кого подвешивали за ребра на деревянные крючья, кого топили, избивая веслами по голове… Сжигали всех и все подряд: книги, одежду, дома, скиты, чаши, святые предметы…

Захватчики думали только об одном: скорее бы замести следы и стереть саму память о Соловках. Страх двигал ими. Боялись, как бы вера в доброе Божество, солнце земли русской, не разошлась по всей России. Что тогда делать слугам византийским с их унылым мертвым культом и невостребованными в народе требами?

Боялись они духа русского.

Так позднее боялись и Серафима Умиленного. Охотились за ним из страха: а ну как выйдет и расскажет о чудесах, творившихся на Соловках, о Боге Соловецком, о тайне земли русской? Так и тогда, в XVII веке, из страха поставили они на Соловках монастырь в традиционном северном стиле (с воротами, братскими корпусами и т.д.). И создали очередную легенду: будто с XVII века на Соловках были православные скиты под водительством Зосимы и Савватия.

И поныне преподносят они свою версию Соловков, чтобы скрыть Вторую Голгофу от русского народа, пряча свой вещий ужас…

Замороченного книжниками Алексея Михайловича, как некогда и Ивана Грозного, мучили ночные кошмары.  ‘Тишайший’ Алексей Романов потихоньку сходил с ума под напором авторитарного жезла патриарха Никона, одну за другой сдавая позиции для ‘святой’ инквизиции…

А в народе шла молва: Стефан Тимофеевич воскрес. Говорили, что видели его здесь и там, он беседовал с людьми, укреплял воинов, а где и являлся с отрядом солнечных легионеров, освобождая целые селения от самодержавного гнета.

Лавр, судя по всему, расцвел еще тогда, во времена великого Стефана Разина. Мученики сошли с неба!

Недолго задерживаются великие души в превышенебесных сферах. Любовь истребует их опять на землю.

Многие из них прошли новый опыт соловецкого запредельного страстно́го уже в середине XX века. Потому такая великая сила богатырская наработана на Соловках. И когда сойдет она с неба – в мгновение, в течение часа освободит землю российскую от симфонических и прочих упырей.

Неземное братство переходит в вечность

Врут злодеи, будто брат Стефана, Фрол, кричал под пытками да тайны выдавал. Выдержал Фрол Тимофеевич пять лет мук, какие ныне нам и не снились. Укреплял его в духе старший брат Стефан.

Легенды шли в народе о том, как любили они друг друга. Любовь Стефана и Фрола служила прообразом побратимства в их войске.

Стефан души не чаял в брате. Перед каждым сражением клялся жизнь отдать за него. ‘Брат мой любимый, сокол ясный’, – так обращался к младшему своему. И неземное братство их перешло в вечность.

Уходя, Стефан прощался с Фролом, благодаря его за верность и братскую любовь. ‘На небесах рядом будем перед престолом нашего Всевышнего. На землю русскую вернемся победителями, Фролушка. А теперь прощай ненадолго’.

Пять лет в застенках не сломили второго великого русского богатыря Фрола Разина. Потому об обоих веками народ слагал песни и даже хранил в памяти день казни Стефана Тимофеевича как святой праздник возрождения, почитая Стефана и Фрола как двух русских богов, несломимых и бессмертных…

Тираны проигрывают уже тем, что заодно с фарисеями презирают народ. По византийскому высокомерию своему считают его глупой толпой, склонной идти за колдунами, сектантами и чернокнижниками. Не принимают, мол, правильной веры византийской, не хотят поклониться батюшке в храме и следовать обряду.

В русском же народе обряд воспринимался в лучшем случае как ‘сладкая водица’ четырехгласного пения, а то и вовсе как шакалье вытье (известны эти любительские хоры, где деревенские бабки воют, кто во что горазд). Великой мудростью и верностью отличается наш народ несломимый. Инстинктом, духом выбирает правду.

Русский дух неистребим.
В нем русский Бог богатырей и калик перехожих.

Ни одной песни за тысячелетие не сложили в народе, к примеру, о митрополите Филарете. Ни одного Романова не назвали ‘ясным соколом’. Но видит народ каждую каплю помазанническую и благословляет, и столетиями хранит память о неистребимых своих соловушках певчих да соколиках ясных, о добрых молодцах да мучениках великих, освятивших землю подвигом любви и веры.

Народ наш от века чист и добр – и сохранится таким навеки, вкушая от разинского бессмертного побратимского теогамического Грааля.

Фрол Тимофеевич пять лет вкушал из чаши брата своего, и победил врагов, вознесшись на колеснице огненной. Больше трехсот лет вкушают из разинской чаши богатыри российские, и побеждают тиранов и лицемеров продажных.

Ничто прекрасное не истребимо в истории человечества

Невозможно пророчествовать будущее России, если не открыто прошлое. А его не прочтешь в инквизиторских досье да каталогах гебистских хранилищ. Востребуется реинкарнационная перспектива и духовная память. Велено человеку войти во внутренние хоромы и вкушать оттуда.

Знали бы потенциал божественный, заложенный в человеке! Все-то он помнит. Вся история человеческая проходит пред его взором, и ничто прекрасное в ней не истребимо.

Как узнает народ про кладези своего страстно́го опыта предыдущих воплощений – научится выживать и процветать, несмотря ни на какие враждебные обстоятельства. Страстны́е инкарнационные наработки, как волна морская, сметут исторические мифы и легенды, выдуманные под заказ. И утвердится на земле нашей престол последней правды.

Не вышло у переписчиков истории заколдовать Стефана Разина. Не смогла привиться чуждая славянскому сознанию византийская идеология. Замахнулись, безумцы, жандармской рукой отнять архетип у русского народа – а он бессмертен и непобедим.

И вот, сказалась правда о Стефане Тимофеевиче

Богатырь Стефан Тимофеевич

Фарисеи презрительно называли его ‘Стенькой-хулиганом’, ‘беглецом’, ‘татарином из Орды’, ‘псом’, ‘чернокнижником’, ‘чародеем’. И смертельно его боялись.

Богатырь Стефан Тимофеевич представлял солнечный архетип другой России, для византийской чернухи страшный, неподсудный.

Получил он особые помазания от Соловейского архипелага, куда приходил неоднократно, несмотря на лютые запреты (царским указом запретили народу ходить к старцам).

Вот первый поход Стефана Разина – не на Московское царство, а на Соловки! Вот первая победа богатыря российского!

Встретил он соловецкий Грааль и был величайшим образом посвящен в солнце земли русской, обрел солнечные ризы. Отчего его потом ‘чертыхали’ чернокнижником (‘не берет его ни сабля, ни пуля, ни огонь, ни вода; уйдет из-под любой стражи, бесполезно держать в темнице – проходит сквозь стены’).

Богатырь Стефан Тимофеевич наводил ужас на византийских лицемеров. А народ видел в нем реинкарнацию славяно-теогамического Христа Соловейского.

Вот некоторые детали из истинной истории, всплывающей сегодня.

Стефан Тимофеевич на Соловках

Преодолевая барьеры, чудом Стефан Тимофеевич добирается до Соловков, где почти тотчас встречают его соловецкие старцы.

Расступаются перед ним дороги, двери и врата. Вводят его, куда никто не был вхож аж с X века (со времен Владимира Красна Солнышка).

Старцы посвящают Стефана в великие тайны Теополиса и совершают мирровое помазание. Разин дает согласие на мученичество ради спасения России от византийской чумы, от Московского царства, от распинателей Святой Руси.

Сколько теогамических таинственных атрибутов (еще от Андрея Первозванного + славянский Грааль) передали ему соловецкие старцы!

Называли его солнечным соловушкой и благословляли: ‘Против семи анафем – семь лебедушек белых, девственных наших стариц великих. Они снимут с тебя одну за другой анафемы, и никакое зло византийское не возьмет тебя’.

Не меньше двенадцати помазаний получил Стефан Тимофеевич от пакибытийных отцов соловецких. И при последнем помазании солнце сошло на богатыря – облекли его в бессмертные солнечные ризы.

‘Наведешь страх на злодеев византийских, – пророчествовали, помазуя, – ничего не убоишься. Силой духа победишь их и будешь прославлен в народе. А спустя три века сойдешь с неба как солнечный апостол Новой Святой Руси’.

И Разин, чувствительный и нежный сердцем, рыдал и знаменовался, целуя руки соловецким отцам еще и еще, орошая их слезами, смешанными с мирро, текущим со лба…

О ясновидении Стефана Тимофеевича ходили легенды. Видел человека словно насквозь, но в любви. Никогда не читал дурного. И народ в нем видел своего доброго отца и заступника против московских царей и насильников.

Многие даже боялись обжигающего взора Стефана Тимофеевича. Он словно читал книгу жизни и рассказывал подробно, где, что и как (человека, между тем, видя впервые).

Чугунных цепей, в которые после предательства заковали русского ясна сокола, показалось злодеям мало. Сделали особые, втрое более тяжелые (‘чугунные цепи прорвет’).

Книжники, надзирая за Стефаном, дрожащими руками записывали его чудесные откровения… во время пыток.

Не могли не записывать. Словно причарованы были: какая силушка великая, бессмертные тела (Соловейское царство дарит бессмертие!).

Стефан Тимофеевич перешел в афтарсию . Фарисеи стояли как завороженные и тайно усовещались: ‘Уж не дураки ли мы, что верим в Элогима да Третий Рим? Уж не заморочены ли со своим круглосуточным дудением псалтыри да задуренным обрядом, в котором ни один нормальный человек ничего понять не может, а если и поймет, то вконец разочаруется?’

Их меняли едва ли не ежедневно. Боялись – обратит Стефан во время пытки. И были случаи обращения.

А Стефан Тимофеевич, пока его поджаривали на адовых жаровнях, пророчествовал о падении Московского царства:

‘Придет помазанник на Святую Русь, и солнечная держава водворится на ней. Народ станет свободный и вольный. А злодеи-пыточники пойдут на суд Голгофы Соловецкой. Народ укажет им место, их достойное…’

Таинственна смерть помазанника

С Разиным сделали то, что хотели сделать со Христом и Божией Матерью. Двигала палачами лютая слепая злоба к славянским теогамическим старцам, пришельцам из цивилизации ‘Амма Мария’.

Во время четвертования палач дрожащими руками тщится рассечь святую бессмертную плоть богатыря… Бесполезно, никакого действия. Да еще и топор, отскочив, ударяет по лбу палача, разбивая в кровь лицо.

Собравшийся народ гудит:

– Божьего человека казнят!.. – едва не сломали лобное место.

Палача заменили. Следующий был укрепляем одним из самых ярых перешельцев из католических инквизиторов.

Чтобы испить до конца положенную чашу, Стефан Тимофеевич отпускает ‘соловьиные вожжи’ (бессмертные ризы) и позволяет себя четвертовать. Дает согласие подвергнуться осквернению в степени, в какой был посвящен в духовные уставы Универсума. Насколько был введен в пренебесный мир – настолько же сойти в страстно́й ад.

Его рассекают на куски. Голову, руки и ноги надевают на острые колья, а внутренности здесь же скармливают псам…

Ужаснулся народ, глубоко ухнул и отступил аж на несколько метров.

Небеса расступились. Солнце закатилось на Святой Руси…

Потом, вестимо, пошли писать наемники заказную историю, и несчастные соловьевы-карамзины ничего не могли поделать. Сами так же плясали под дуду Романовых: попробуй доискаться до истины. Пушкин вот пытался дознаться до правды о Емельяне Пугачеве, так тотчас его ‘заказали’ – подстроили дуэль с Дантесом…

Шиворот-навыворот перевернута история России. Всякий сброд прославлен, а святые Божьи оскверняются и поныне…

Остался Разин, ясный сокол, в народе

Не могли московские царьки простить Стефану Разину народные восстания. Не успокоились и после казни, которую зачли ему в поражение.

Да остался Разин в народе. Обожали, призывали его, ясна сокола, писали с него иконки… Восстания только умножились. Словом, проиграли сами правители.

Решили пойти войной на Соловецкие острова. Штурмовали их аж до 1676-го. Уже под осадой Соловецкий архипелаг, а народ неутомимо ищет убогих – старцев, кои в пакибытии. Возьмешь ли их ружьем да картечью?

Позднее продажные историки все перевернули. Старцев гиперборейских представили как ‘православных монахов’, монастырь как образцовый ставропигиальный (под особым патриаршим надзором), и немало других наплели заморочек…

Отцы наши соловецкие ходили со святою Чашею Христа. Были совершенными и бессмертными хранителями гиперборейского Соловейского царства, славного издревле от Сибири до Шотландии.

Ученые и по сей день находят спиральные лабиринты Гипербореи на Соловецком архипелаге. Много еще таинственных мегалитов хранится в русской земле. Происхождением они от сферы Отца чистой любви, от Солнца солнц, от Его престола, до времени сокрытого от посторонних глаз.

И тайна соловья соловецкого еще не открыта нам. Соловушка – певец Отца чистой любви, совершенный старец. Божество, особый пришелец от планеты ‘Амма Мария’, из солнечной Гипербореи перешедший в священнопакибытие и проявляющийся в часы, судьбоносные для истории отечества…


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *