©Иоанн Соловьиногорский
Из книги ‘Грааль: посвящение в белое рыцарство. Предания катарских замков’. 2016г.
Саги должны быть озвучены, пережиты и претворены в сердце
Никто не знал таких гонений, каким подвергалась Минне и ее девственное рыцарство. Нескончаемые аутодафе, пыточные камеры, клевета, переворачивание на противоположное… Рыцари пришли к выводу: о тайнах Грааля, унаследованных от древнейших гиперборейских источников, необходимо говорить иносказательно – в форме саг, поэм и романов, а большей частью музыкальных произведений. (Не случайно едва ли не все персонажи преданий Святого Грааля владеют одним или несколькими музыкальными инструментами).
Древнюю миннезингерскую сагу о Тристане и Изольде Людвиг II[1] полагал самым прекрасным сказанием всех времен, народов, цивилизаций и миров. Как никто, в том числе сам Готфрид[2] (автор одноименного романа XII века), постиг тайны короля Артура, Тристана, Изольды, Ромео, Джульетты… В дневниках и письмах (большей частью утраченных, но обретенных и прочитанных мною в Мистической Библиотеке) именовал сагу зашифрованным оригинальным евангелием.
Ни один духовный феномен не должен быть воспринят в буквальном историческом изложении, как бы последнее ни претендовало на подлинность. Сатана – вор и мастер перевирать, окрадывать, переворачивать в свою пользу. Необходим особый дар различения духов, чтобы усмотреть его козни, отвергнуть и победить. Необходима благодать Отца и Матери чистой любви, чтобы докопаться до истинных источников, девственных оригиналов!
Рыцарские сюжеты предельно латинизированы, переделаны под римский шаблон. Говорить о них приходится всегда с оглядкой, доискиваясь до оригинала. В нашем повествовании используются труды Кретьена де Труа, Вольфрама фон Эшенбаха, Рамона Льюля, валлийские предания из свода ‘Мабиногион’… Ну а в большей степени – зоркий и трезвый взгляд Духа Святого, посланца нашей вечнодевственной Богини Матери.
Оригинальную историю Тристана и Изольды прочесть невероятно трудно. Множество версий (у каждого автора своя), путаница в именах и событиях… Либретто одноименной оперы Вагнера приспособлено под его собственное мировоззрение и с аутентичной фабулой имеет мало общего. Да и инквизиторская цензура успела продуть оригинальный сюжет, перевернуть, оклеветать!
Римская клевета всегда сводится к одному и тому же: девственную, возвышенную, превосхищенную, умонепостижимо прекрасную, совершенную минническую лебединую любовь подменяют грязным эросом. Отсюда описания запутанных низменных интриг, пошлых страстей, кровавых турниров, выяснения отношений…
Мало кто решается духовно толковать древние гиперборейские саги, которым, согласно письмам Людвига, несколько сотен тысяч лет. Зашифрованы и искажены. Необходимо дешифровать их, как нотные тексты!
Саги должны быть озвучены, пережиты и претворены в сердце. Иначе не понять, не вместить. Но как только совершается вход – начинается нечто большее, чем слышание древнего повествования: посвящение, приобщение, соучастие.
Глубоко вникая в страстны́е сюжеты, становишься одним из персонажей, не отходишь ни на шаг от заглавных героев романа.
Архетипическая сага из гиперборейской эпохи
Исчерпать сюжет ‘Тристана и Изольды’ невозможно. В нем как минимум сто маленьких повествований – сто маленьких голгоф-крестов, сто великих побед, сто смертных одров, сто чаш с кровавыми последними каплями, оборачивающимися мирровыми…
Мы предпримем всего лишь одну из тысяч возможных попыток прочтения. Оставляем за читателем и слушателем право продолжить, озвучивая оригинальных ‘Тристана и Изольду’ во внутренних замках.
Если не задействованы таинственные замки сердца, то и читать нет никакой нужды. История предназначена для посвященных и сама по себе есть посвящение.
Впервые говорю так, будучи автором нескольких тысяч проноических текстов.
Люди истинного духа, посещая замки Людвига II, восхищались в превышенебесные сферы. Воспарял дух горе́ – и замки внезапно обращались в белые корабли… Подобно им и повествование о Тристане и Изольде: белый корабль или рыцарский замок, войти в который – посвященных – милости просим.
‘Тристан и Изольда’ – больше, чем зал, расписанный в одном из замков Людвига. Целый своеобразный за́мок, архетипическая сага из гиперборейской эпохи.
Лебединая песнь Нойшванштайна
Удивительное повествование начинается и заканчивается лебединой песнью.
Почти одновременно умирают бесподобные родители Тристана: король Пармении Амортин (Аморфин – девственная любовь Amor Fino) и королева Бланшефлёр (Белый Цветок Вечного Девства).
Вкусившие напиток вечной любви Тристан и Изольда также умирают в один и тот же день… И после их смерти подаются знаки: наконец-то в вечности они соединились и будут неразлучно вместе.
Причина пережитого страстно́го (величайшего великих!) – блаженство, ожидающее миннитов на небесах.
Впрочем… сколько раз им еще придется сходить на землю – хотя бы в образе верного белого пса Острозуба? или рыжего коня? или царя? рыцаря? нищего? юродивого?.. как Премудрость позволит! Важно, что начинается и кончается история лебединой песнью Нойшванштайна.
И Людвиг, убитый в сорокалетнем возрасте (наиболее аутентичная версия – ядовитая игла и мгновенная смерть), ушел в рыцарский замок белых лебедей.
Исповедовал себя рыцарем-лебедем – ушел в царство лебедей-рыцарей, благо же те и другие знают любовь Минне, незнакомую, увы, земнородным 84-й смешанной. Не случайно столько лебединых пар, стай, колесниц в росписях людвиговских замков…
Вчитаемся в сюжеты нашего мистического повествования – акты духовной драмы.
Акт 1. Лоонуа
Лоонуа́…
Как продолжать дальше? Невозможно!
Ло-о-нуа́ – ‘девственное лоно’ – столица небольшого королевства Пармении, правит которым великий рыцарь Аморфи´н, отец нашего героя.
О, назовите хоть одного рыцаря от Ильи Муромца до второголгофского Серафима Соловецкого, кто родился бы вне Лоонуа́ – Лона Непорочного Рождения, непорочного сердца Царицы Небесной!
О Лоонуа, Лоонуа, Лоонуа!
С поздней ночи до утра
богомыслю о замке граалевом Лоонуа.
Имя, взятое из древнейшей, пятисоттысячелетней давности Гипербореи, передавалось из уст в уста, из замка в замок по мистической цепочке через великих героев-повествователей, небесных учителей и королей-деспозинов.
Лоонуа, столица британской островной Пармении (Парфении – Парфии[3], откуда родом парфянские Христос и Богородица!), помогает найти фундаментальные концептуалы повествования. Речь пойдет не столько о рыцарских сражениях, турнирах, подвигах, победах, отравлениях, сколько о борьбе добрых и злых богов.
От начала до конца – две крайние противоборствующие силы. Средних нет. Те, кто до поры до времени посредине, вынуждены делать выбор в пользу злодеев-подлецов-предателей-стукачей или благородных доблестных рыцарей типа Тристана.
Аморфин и Бланшефлёр
Аморфин, как парменский-парфянский христос, исповедует себя сыном Отца Чистой Любви, рожденным в девственном лоне . Едва ли не первое сражение юного рыцаря – схватка с лютым злодеем Морганом.
Морган, как и другие черные рыцари, фигурирующие в сагах Святого Грааля, – призрак ветхозаветного Яха, у которого черных ликов не меньше 150. Мор – смерть, ган (англ. gun) – пороховое оружие. Носитель римского духа и печатей (порох, известно, был изобретен одним из римских монахов).
Аморфин наносит поражение злодею, которого окружающие смертельно боялись. Зло повержено: Моргану не удается завоевать девственное лоно Лоонуа!
Победитель приезжает в замок Тентаже´ль (tender – англ. ‘нежный’) Марка, короля Корнуэльса, и участвует в рыцарском турнире, блистательно побеждая. Король Марк выдает за Аморфина свою обожаемую сестру Бланшефлёр.
Победа добра над злом достигается единственным оружием – неколебимым и вечным девством. И плод победы – Бланшефлёр, расцветающая белая лилия преблагоуханной девственной любви.
О девственная любовь! О ней можно слагать нескончаемые саги! Побеждает смерть, страх, зло, похоть, низменные страсти. Открывает наивысшие смыслы бытия и путь к высоким небесам, сподобляет высочайшей радости.
Тристан, сын великого страстного
Бланшефлёр и Аморфин влюбляются друг в друга с первого взгляда. Но речь идет не о земной эротической любви, а о миннической, признак которой – страстно́е.
В Корнуэльс вторгается злодей Морган. Аморфин по призыву Марка вступает в очередное сражение с врагом и получает смертельную рану…
Что ж, не всегда светлые силы побеждают. Иногда попускается временное торжество зла… ради окончательного триумфального торжества добра.
Бланшефлёр не может пережить гибель возлюбленного. У нее разрывается сердце. На смертном одре, сопровождаемом страстны́ми стонами, королева Лоонуа видит себя превратившейся в белую лебедь и поет лебединую песнь.
Умирая, Бланшефлёр рождает мальчика дивной красоты.
‘Какое прекрасное дитя! Дайте мне преподнести ему поцелуй, первый и последний!..’
Очи Бланшефлёр не просыхают от слез. Мальчик останется один, без отца и матери. В предсмертном страстном Белая Лилия Чистой Любви читает крест, который придется понести ее сыну…
Сын повторит судьбу отца. Ему предстоит великая брань со злом. Будет то наследником короля, то нищим, то великим рыцарем, то шутом… Ему будут воздавать царские почести и величать новым Ланселотом Озерным. Будет побеждать один в брани с пятью тысячами вооруженных до зубов воинов, а уличная чернь будет втаптывать в грязь его имя…
Внезапно сердце матери исполняется блаженством. Она прозревает, какое воздаяние ожидает ее сына!
Бланшефлёр успокаивается и прижимает ребенка к сердцу. Ее лебединая песнь заканчивается словами:
‘Препоручаю дитя Тебе, Царица Госпожа Богиня Дева Мати рыцарства Непорочного Зачатия!
Прими сына моего, круглого сироту, под твой покров. У него нет матери земной, но есть Матерь Небесная. Нет земного отца, но есть Отец Небесный, Amor Fino из Лоонуа!’
Умирающая Бланшефлёр дает младенцу имя Триста́н. Многие трактуют его как triste (печальный) – рыцарь печального образа. Ничего подобного! Девственная мать нарекает сына в честь великого страстно́го небесной любви: Тристан – Сын Великого Страстно́го.
Акт 2. Победа над Морхультом
Дальнейшая история напоминает юные годы Христа у Иосифа Обручника. Тристана воспитывают приемные родители Руа́ль и Флора́йт.
С ранних лет мальчик обнаруживает феноменальные способности. С трех лет самостоятельно читает, с четырех – пишет. К двенадцати годам свободно владеет несколькими языками, к четырнадцати – играет на пяти музыкальных инструментах. Посылает учителям письма, полные духовной мудрости…
Окружающие дивятся божественному разуму ребенка, видя в нем величайшего из помазанников. Взор Тристана преосенен, лик постоянно озарен превышенебесным светом – вылитый Людвиг II Баварский!
Ребенком Тристан покидает Лоонуа – его тянет в Корнуэльс. Отныне он tranger, чужестранец миру сему. Мальчик буквально бредит любовью к своим отцу и матери. Знает: его родители святые, белые лебеди. И ему самому суждено, как Лоэнгрину, плыть по мистическому Рейну на золотой ладье, и его страстные слезы будут оборачиваться мирровыми каплями…
С малых лет сознавая свое призвание, Тристан не нуждается в регалиях и почете. Скрывает королевское происхождение, выдавая себя за выходца из народа, бродячего странника… Но заслуги его таковы, что в краткий срок ему начинают поклоняться как живому божеству.
В Корнуэльсе Тристан (разумеется, анонимно) оказывается в свите своего дяди, короля Марка. В 15 лет обожаем королем и придворными; его игрой на парменийской лире заслушиваются окружающие…
Лучше умереть, чем жить среди рабов и трусов
В то время ирландский король Горму́нт требует от Корнуэльса ежегодную дань – сто лучших юношей-девственников и столько же непорочных дев, а в придачу сто лошадей.
Какая страшная дань! Злой дух требует жертву. Сто лучших сыновей и дочерей земли – светильники, предназначенные сиять во тьме мировой ночи – оказываются в пасти дракона! Великая скорбь!..
Сюжет универсален. Какую историю ни копни (российскую, баварскую, эллинскую, африканскую, американо-индейскую) – везде злодей требует в жертву юношей и дев! Полагающиеся в придачу кони – знак того, что в жертву приносятся рыцари (согласно традиции древних гипербореев посвящение юноши в рыцаря сопровождалось дарением коня).
Как несчастна цивилизация, приносящая в жертву рыцарей и жен-мироносиц Amor Fino!
Собирать дань приезжает брат жены ирландского короля Морху́льт. Уж не римская ли инквизиция зашифрована в очередном персонаже?..
Морхульт – рыцарь темного образа, четырехметровый рефаим наподобие ветхозаветного Голиафа. Никто не решается бросить ему вызов: великан кажется непобедимым. Один вид его внушает ужас. Марк Корнуэльский вынужден со слезами на глазах ежегодно отдавать ему лучших сыновей и дочерей королевства.
Корнуэльс окраден и опустошен, на грани отчаяния. 200 лет истребляется элита народа, все больше доминирует разномастное плебейское отребье… Нет никого, кто вступился бы за обреченных, сразился бы с черным рыцарем!
‘Как же так? – сетует король Марк. – Неужели не найдется того, кто мог бы поразить злодея? Неужели зло будет веками торжествовать над Корнуэльсом?’
Находится – Тристан! Его слова великолепны:
‘Лучше умереть, чем жить среди подлых рабов и трусов! Мое сердце не может вынести, что лучшее человеческое достояние отдается змею’.
Высокая наука Amor Fino
Проходит несколько томительных дней. Злодей ожидает жертв.
Тристан между тем просит короля Марка посвятить его в рыцари (сразиться можно только в рыцарском поединке, ведь Морхульт – аристократ). Король, догадываясь о смысле просьбы, дает согласие. Великолепный божественный Тристан, кажется, единственный, кто сможет противостоять злодею!
Накануне посвящения Тристан молится Богородице. Ей он поклоняется, тайно исповедуя себя ее рыцарем. Ей посвящает свое сердце. Ее вечное девство принимает для себя совершенным идеалом. Ее, Царицу Небесную, видит олицетворенной Минне, своей божественной и вечной Возлюбленной, проявляющейся в непобедимых рыцарях и девственных женах-мироносицах.
Сколько коленопреклоненных молитв возносит Тристан в ночь перед посвящением в рыцарство! Царица Небесная является ему в сиятельном солнце и благословляет посвящением в высокую науку Amor Fino – рыцарство Возвышенной Любви. Читая свитки его жизни, Богоматерь говорит:
‘Сын мой, ты будешь много раз ранен, на грани смерти, переживешь великое страстно́е… но не проиграешь ни одного сражения, поскольку Та, которой ты молишься – Непобедимая Воительница!’
‘Да, Царица Небесная’, – склоняется перед Ней Тристан.
Ее печати отныне сияют на его челе. Вступая в бой, рыцарь молится Пречистой: да живет и действует Она в нем! Меч в его руках – ее жезл градуляционный. Доблестные сияющие доспехи – ее щит и покров!
Рыцарство чистой любви и возвышенной доброты отныне управляет Корнуэльсом
У Морхульта кончается терпение.
‘Передайте королю Марку: если завтра обещанная дань не будет преподнесена, я ворвусь с рыцарями в его дворец и убью его в поединке’.
Внезапно перед Морхультом предстает юный Тристан.
‘Ты не получишь ничего! – говорит рыцарь, только что прошедший наивысшее посвящение в страстное от Царицы Девы Матери Воительницы. – Низкая жадная тварь, вампир и кровопийца, змей в человечьем обличии, ты не вернешься отсюда живым. Я готов сразиться с тобой!’
Морхульт удивлен. Кто этот юный смельчак, на челе которого сияет аура превышенебесного света? Как он воодушевлен! На его лице ни малейшего страха! Ведь всем великолепно известно, сколько побед одержал Морхульт в сражениях с корнуэльцами. Из жертв могло бы сложиться целое кладбище. Юнец посмел бросить ему вызов!
‘Какого ты рода? – надменно спрашивает Морхульт, вкладывая в свои слова особое содержание: мол, недостойно шурину короля сражаться с плебеем. – Кто ты такой, если смеешь вызывать на поединок самого´ великого Морхульта?’
‘Ты не велик. Ты ничтожен! Отец твой – дух мирового зла. Та, Которой я посвящен, наступает на его главу. Не пройдет и нескольких часов, как я наступлю на твою мертвую голову’.
‘Какого ты рода?’ – насмешливо, но уже с затаенным страхом повторяет Морхульт.
Я родом из царственных деспозинов,
рыцарей чистой любви Amor Fino,
без остатка, сто из ста посвященных
Небесной Царице –
Ее верноподданный преданный рыцарь
– поэтически достоверно и великолепно отвечает Тристан. Слова его звучат как миннезингерская орфеева лира:
‘Наши деды из страха отдавали тебе лучших своих сыновей и дочерей. Но царству зла пришел конец! Рыцарство чистой любви и возвышенной доброты отныне управляет Корнуэльсом’.
‘От чьего имени говоришь ты? – кричит Морхульт. – Если от себя, то прочь отсюда, презренный раб! Или ты посланник короля?’
Король Марк, свидетель беседы, потрясен не меньше врага. После недолгого борения король корнуэльский кивает головой:
‘Да! Юный рыцарь говорит от моего имени!’ – и сражение неизбежно.
Дети Пера́ против мирового зла
Морхульт и Марк равно убеждаются в неземном происхождении Тристана. Рожденный непорочно – сплошная тайна, тайнопись, таинник. Тайнописно каждое его слово, непредсказуемо его поведение…
Таков язык Божества, который знают по древним сказаниям летописцы оригинальных саг – Дети Пера́.
Горячее свидетельство Тристана поражает придворных Марка. И сам корнуэльский король просит Тристана открыться: кто он?
‘Я сын короля Амортина из Лоонуа и ваш племянник, король Марк. Моя мать – ваша обожаемая сестра Бланшефлёр. Я боготворю вас, дорогой дядя, за одно то, что вы знали мою матушку и одного с нею рода. Я смотрю на вас не просто как на дядю, но пытаюсь уловить в вас черты моей небесной матери. Ваш голос, должно быть, похож на ее…
Вся моя жизнь, – продолжает Тристан, – есть поиск Бланшефлёр – белой лебеди, совершенной невесты. Моя дорогая венценосная мать вложила в мое сердце белый цветок девственной любви. Я – ее продолжение. А от отца своего Амортина унаследовал рыцарскую доблесть и бесстрашие’.
‘Почему ты не открылся сразу, сын мой? Мы бы воздали тебе должные почести!’
‘Рыцарю не подобает кичиться происхождением. Ему следует личным подвигом и бесстрашием заслужить славу героя’.
Марк, потрясенный мужеством и величием юного, только что посвященного им рыцаря, восклицает:
‘Ты самое прекрасное, что есть у меня! Лучше мне потерять королевство, чем тебя. Я не переживу, если Морхульт тебя убьет’.
‘Кто этот Морхульт? – отвечает Тристан королю. – Я убежден сто из ста, что в завтрашнем сражении одолею Морхульта, как мне открыла моя божественная мать Бланшефлёр, Белый Цветок (я часто вижу ее в сновидениях).
Увидев Морхульта, его искаженный гордостью и злобой лик, я понял: передо мною рыцарь мирового зла! Что ж, мы сразимся. В его лице будет побеждено не только персонифицированное зло, требующее в жертву самое чистое и лучшее на земле, но и зло мировое.
Лучше я умру, чем допущу победу зла! Желаю быть достойным сыном великого отца, одержавшего десятки побед в рыцарских поединках’.
Король Марк объявляет место сражения – остров Святого Самсона (богатыря, некогда разрушившего храм змеепоклонников). Перед боем Тристан обращается к Морхульту:
‘Если ты победишь меня, то перевези мое тело в Лоонуа, чтобы его погребли рядом с моими покойными отцом и матерью’.
Морхульт пребывает в потрясении. Не может налюбоваться на лик Тристана:
‘Если бы ты был одним из ста девственных юношей, приносимых в жертву, я бы отослал тебя обратно в Корнуэльс, столь ты прекрасен, доблестен и благороден – неземного происхождения. Кто я, победитель земнородных, чтобы сражаться с самим сыном божиим?’
‘Не искушай меня’.
‘Знай, как я опасен, – Морхульт показывает свой меч. – Кровь тысяч жертв на нем! Видя твое бесстрашие, призываю тебя стать мне другом. Пойдем вместе. Я сделаю тебя первым в моей свите. Тебе будут воздавать великие почести. Толпы поклонников будут окружать тебя!’
‘Я не нуждаюсь в поклонении. Я согласен отказаться от поединка, если ты в свою очередь откажешься от дани’.
‘Нет, никогда! Рыцарская честь выше’.
‘Тогда по коням! В бой!’
Ялдаваофский яд морхультова копья
Рыцари ударили друг в друга. Копья согнулись, столь сильны были удары. Оба противника оказались тяжело ранены, но, упав с коней, тут же продолжили отчаянно драться на мечах…
Перед сражением коварный Морхульт намазал копье ядом. Ядовитое острие нанесло Тристану смертельную рану. Тристан чувствует, что силы его на исходе, но призывает на помощь Царицу Небесную: ‘Твой меч в руках моих, бессмертная Генералиссимус!’ И, исполненный духом божиим, наносит смертельный удар в голову врага, так что кусок клинка отламывается и застревает в черепе Морхульта.
Победа рыцаря Грааля! Добрые небеса ликуют: наконец-то враг повержен! Двухсотлетнему торжеству зла пришел конец!
Тяжелы страдания Тристана. Любую рану можно излечить, кроме отравленной. Ялдаваофский яд морхультова копья начинает убивать Тристана.
Еще не единожды придется ему получить коварный удар отравленным острием – копьем, мечом, дротиком…
Яд преследует едва ли не каждого помазанника. Его отравляют римские агенты. Яд вкачивается адаптационной перелепкой. Человечество смертельно отравлено ядом зла и похоти…
Тристан как помазанник принимает на себя общечеловеческую чашу. Его страстно́е почти запредельно. Даже друзья не смеют приблизиться к нему – так смердит рана.
От великого рыцаря исходит зловоние… Где же нетленные мощи? Где забальзамированные в саркофаг благоуханные останки?
Тристан не теряет веры. Царица Небесная не попустит конечного его посрамления. И однажды тело рыцаря возблагоухает, обвитое кустом цветущего терновника!
Там, где бессильна земля и безмолвно небо, поможет море
Почти случайный ‘шекспировский персонаж’: некая женщина-веденка приходит на помощь, точно посланная самой Царицей Небесной. Не смущаясь зловония, исходящего от умирающего рыцаря святой доброты, говорит:
‘Уходи отсюда. Уходи пока не поздно, иначе погибнешь!’
‘Куда идти мне?’
‘Не знаю. Да откроет тебе добрый наш Отец и добрая Мать Путеводительница’.
Раненный Тристан внезапно преосеняется: ‘Я знаю, куда должен идти – в море!’
Король Марк, потрясенный и тронутый мужеством юного рыцаря, готов отдать Тристану хоть половину своего королевства.
‘Проси чего хочешь!’
‘Мне ничего не нужно, – говорит страстно́й Тристан. – Сделай для меня лодку, чтобы я мог сам ею управлять. Я один уйду в море’.
‘Возьми с собой хотя бы Гувернала, своего верного наставника!’
‘Нет. Я возьму с собой музыкальные инструменты и немного провизии. Море – иное измерение. В морские глубины уходили целые цивилизации добрых людей. Они помогут мне’.
‘Неужели ты не боишься один на один остаться со штормовым морем? В ночи, при тусклом свете луны, закрытой облаками?’
‘Посвященные знают морские тайны. Там, где бессильна земля и безмолвно небо, поможет море’, – таинственно-загадочно отвечает Тристан королю Марку.
Через несколько часов ладья готова. Тристан берет на борт пятиструнную арфу и несколько других инструментов. Он знает, как расположить морских богов музыкальным эфиром. Морские духи не устоят, буря укротится, и море услышит там, где не слышат небо и земля. Ведь море – вечный посредник между ними!
Тристан подобен Христу. Царь помазанников словом укротил бурю – рыцарь из Лоонуа музыкой победит морских духов. Ходил по водам Христос – уходит в море (в Атлантиду, в Гиперборею…) Тристан. Уходит в иное измерение. В руках его жезл помазанника.
Акт 3. Златовласая Изольда
Две недели скитается Тристан по морю. Стихия отступает. Волны прибивают лодку рыцаря к замку кельтского короля Гормунта – того самого, который посылал Морхульта.
Тристан догадывается, куда принесла его судьба. Что будет с ним, если жена Гормунта королева Изольда узнает, что именно он убил в поединке ее родного брата? Разумеется, его повесят на первом же дереве…
Тристан прибегает к оружию Орфея, спустившегося в ад: начинает играть на музыкальных инструментах. Игра его столь прекрасна, что исполнителя приводят в замок короля.
‘Кто ты? – спрашивает Гормунт. – Как ты попал в Ирландию?’
Тристан, скрывая свое имя, называется Тантрисом, странником-музыкантом, играющим на лютне.
‘Какой отвратительный запах исходит от твоей раны!’
‘Я бедный рыцарь из города Альбины[4] в королевстве Лоонуа. Я ранен и изнемогаю. Помогите!’
‘Только моя дочь Изольда одна во всем мире способна исцелить тебя’, – говорит король.
Изо́льда означает ‘прекрасная’. Подобное имя давали особым избранницам, отличавшимся, скорее, духовной неземною красотою, какова и была златовласая дочь смешанного (добро со злом) короля Гормунта.
Изольда – особая помазанница. По всей Ирландии слывет великою целительницей. Свой дар получила за принесенный в юности обет вечного девства. Во снах ей являлся чудесный рыцарь, которому она решила посвятить себя без остатка, разделив его крест, страдания и участь, чтобы однажды соединиться с ним в вечности.
Изольда в ночной молитве обращается к Царице Небесной
Юная Изольда тщится уврачевать Тристана. Рана вроде бы закрылась… но рыцарь чувствует себя все хуже и хуже.
‘Почему я не могу помочь ему? – молится наедине Изольда. – Мне доводилось исцелять прокаженных и смертельно больных! Почему же не поправляется этот доблестный рыцарь? Защитники небесные, вступитесь за него!
Если мои снадобья и молитвы ни к чему не приводят – значит, грош им цена. Будь проклято мое дарование, принесшее мне славу целительницы!’
(Да, скажем в скобках: путь человеческий предполагает отречение… от даров! Не только от грехов, но и от ветхих даров, многими полагаемых столь великими: астральных выходов, целительства и пр. ‘преимуществ’ современного нью-эйджа.)
Изольда вспоминает, как корнуэльский рыцарь учил ее класть ночные поклоны Царице Небесной и обращаться к Ней в отчаянных безысходных ситуациях.
Стоило только Изольде в ночной молитве упомянуть имя Матери Божией, как ее осеняет: рана не простая – ядовитая! Вылечить ее может только солнце.
‘Возлюбленный мой, – говорит Изольда Тристану, – ты не просто ранен: поражен ядовитым копьем. Надлежит исцелять не от телесной раны, а от яда, проникшего в кровь!’
Адаптационная перелепка – яд, растворенный в крови человека, отравленная рана. Не с частными поражениями или болезнями надлежит бороться на духовном пути, а с ядовитыми составами собственной крови (!) – для чего выйти на солнце. Солнце обличит и высосет весь яд.
Прекраснейший способ избавиться от ядовитого проклятия – открыть для себя духовное солнце превышенебесного света! Дать лучу небесной любви войти во внутренние замки.
Человечество облито ядом, – заключают Тристан и Изольда сегодня в вечности, – и нуждается во врачевстве свыше.
Изольде удается вылечить Тристана. Впрочем, кельтская принцесса теперь знает цену своим способностям и благодарит за исцеление Царицу Небесную.
Поправившийся Тристан расцветает, становится еще прекраснее и благороднее. ‘Какой неизреченной чистоты свет сияет на твоем челе!’ – восклицает Изольда.
Победа над драконом
Ирландия во власти зла. Морхульт от имени ирландского короля требовал жертв от корнуэльцев, а в Ирландию наведывается страшный дракон, пожиратель всего живого. Если Морхульту нужны были сто дев и сто рыцарей, то кровожадное чудовище пожирает подряд всех, кто не успеет вовремя спрятаться. Сам Древний Змей опустошает Ирландию!
Король обещает отдать победителю дракона полцарства и свою дочь в придачу. Никто не решается сразиться с огромным ядовитым змеем, один вид которого наводит ужас на смертных. Но не таков Тристан. Зло не имеет власти над рыцарем добра!
Тристан, имя ему – Непорочное Зачатие.
Дрожи, древний змей,
источник мирового зла и проклятия!
Тристан облачается в доспехи, препоясывается мечом и выходит через задние врата замка. Народ провожает его с удивлением. Никто даже не помышляет о победе над чудовищем, чье тело покрыто непробиваемой металлической чешуей.
Тристан наносит один за другим удары по шкуре Древнего Змея – бесполезно. Еще один удар – и его меч сломается о броню ядовитого дракона…
В разгар сражения Премудрость осеняет девственного рыцаря: змея можно победить единственным способом – поразить его мечом в пасть!
Вид обнаженных зубов дракона вызывает цепенящий ужас. Не побояться ударить мечом прямо в отверстый зев, чтобы достать до самого чрева и проклятого змеиного сердца!
Какие чудеса творит молитва к Пречистой Деве! Дракон, считая себя победителем, уже было распахнул пасть во всю ширь, чтобы проглотить очередную жертву… как Тристан изловчился и пронзил древнего змея по самое нутро!
Зло вновь побеждено! Да здравствует добро!
Вырвано жало у Древнего Змея
Тристан, исполнившись святого духа, решается отрезать чудовищу ядовитейший язык.
Браво!!! Вырвано жало у Древнего Змея! Поместите ядовитый язык чудовища в кунсткамеру Мистической Библиотеки! Смешанные ветхозаветные пророчества навсегда потеряли силу. Отныне ни один пророк Злодея не сможет морочить людям голову. Дети Пера́ слышат голос другого Божества – доброго!
Язык змея настолько ядовит, что Тристан, сделав несколько шагов, падает, во второй раз смертельно отравленный.
Удивительная закономерность! После каждой победы – и над четырехметровым рыцарем-исполином Морхультом, и над древним чудовищем – составы помазанника отравлены ядом.
Подобным образом Наш Христос[5] принимает на себя яд адаптационной перелепки, яд искаженных писаний и образов, яд Ялдаваофа – и нужна благодать Минне, чтобы выжить, получив тысячекратно бо́льшую дозу смертельной отравы. Но – отрезан язык змея, хулителя Минне, и черной церкви больше нет места на земле. Небеса ликуют!
Ирландцы видят доблестного рыцаря лежащим на земле. Опухший, едва живой Тристан опять в страстно́м. Глаза его увлажнены слезами…
Здесь же, говорит древнее предание, находится некий рыжий прохвост, который хватает голову змея и бежит во дворец короля: ‘Я убил чудовище! Половина королевства полагается мне!’
Но ядовитый язык в руках подлинного победителя – Тристана. Злодея обличают и бросают в темницу.
Младшая Изольда, целительница, предлагает помощь в омовении от ран. Входя в бассейн, рыцарь на время кладет неподалеку меч, и один из слуг королевы замечает на нем подозрительную зазубрину. Старшая Изольда (королева) сверяет ее с осколком, обнаруженным в голове Морхульта, и приходит к выводу: перед нею – убийца ее брата!
Король Гормунт бросает спасителю королевства: ‘Уходи подобру-поздорову и больше не возвращайся’.
Тристан возвращается в Корнуэльс.
Акт 4. Посвящение в рыцарство Святого Грааля
В Корнуэльсе доблестного рыцаря принимают с почетом. Король Марк назначает его управляющим своего замка и всех владений. Но придворные восстают, начинают строить козни… Интриги доходят до того, что король начинает желать гибели героя-племянника.
Тристан не может забыть золотоволосую Изольду. Не проходит дня, чтобы он не рассказывал о самой прекрасной, светлой и девственной невесте на земле – о ее бесчисленных дарах, дивном голосе, бесподобном характере, нескончаемых добродетелях…
Любопытство короля разжжено, и он обращается с лукавой просьбой: ‘Милый Тристан, неужели ты не сможешь добыть для меня столь прекрасную принцессу? Будь добр, поезжай в Ирландское королевство, откуда тебя изгнали, и привези Изольду’.
Великое побратимство Святой Чаши
Автор сказания о Тристане Готфрид Страстно́й пишет: Тристан сознаёт, что Марк посылает его на верную смерть. Королева Ирландии не преминет отомстить ему за гибель своего брата. Но нельзя ослушаться короля, и рыцарю надлежит выполнять свой долг. После недолгих колебаний Тристан дает согласие.
По пути из Корнуэльса корабль попадает в шторм, и его прибивает к берегам британского Камелота. Происходит встреча Тристана с рыцарями Круглого Стола короля Артура. Впервые в жизни он присутствует на трапезе Грааля и вступает в великое рыцарское братство. Да что братство – побратимство! И принимают его не двенадцать, как изображают обычно, а 12х12 – 144 рыцаря Святой Чаши, именуемых бессмертными.
Cлушая, как рыцари один за другим рассказывают о своих странствиях, Тристан потрясен их премудростью. Считает себя юнцом по сравнению с ними. Ему кажется: подвиги Парсифаля, Кея и других намного превосходят его собственные…
Святое святых замков Граалевых
Тайна рыцарей Святого Грааля – в чаше, которую они пьют, в священном напитке вышней любви, вобравшем в себя капли крови помазанников, превратившейся в мирро, и капли нетленного молока Небесной Млекопитательницы.
Рыцари Грааля – божества, поскольку вкушают из чаши бессмертия. Трапезу свою именуют олимпийской. Между собой обсуждают грядущие сражения, уверенные в своей непобедимости…
Впрочем, тайна смерти хранится за рыцарским Круглым Столом. Рыцарей объединяет возвышенная вышняя любовь Amor Fino. Посвящение ей заключается в том, что девство делает бессмертным, а доброта – непобедимым. Но необходимо получить особые знаки и помазания свыше и быть водимым Всепобедительной Десницей, чтобы в реальности совершилось то, что ложится на сердце рыцарю.
Сага о Тристане сама по себе – посвящение в рыцарство Святого Грааля. Слушать ее – благодать и честь. Диктовать – быть введенным во святое святых замков граалевых.
После посещения Камелота Тристан осознаёт, что отныне непрестанно нуждается в Чаше. Святой Грааль будет неоднократно являться ему накануне сражения, укрепляя своего рыцаря.
Добрые божества, сошедшие на землю победить зло
Свидетельство Тристана и Изольды абсолютно уникально и представляет собой узы духовной, миннической любви.
Если бы между ними возникли обычные земные любовные и супружеские отношения, Тристан ни при каком условии не уступил бы Изольду своему дяде Марку.
Если бы Изольда испытывала ветхую эротическую привязанность к великому рыцарю – никогда не пошла бы в жены к чуждому ей королю.
Парадокс на грани безумия! Как же понять его?
Связанные узами вышней любви жертвуют личными отношениями, руководствуясь высшими соображениями Доброго Промысла.
Да ведь не существует иного в добрых мирах! Землю окружают 16 светлых созвездий одно добрее другого. Как утверждает Вальтер Скотт, рыцарей Круглого Стола было не 12, а 16. Каждый представлял собой доброе божество, сошедшее на землю с целью победить зло. Тристан – один из них.
Минническая рыцарская любовь от земной (эротической, эгоистической) отличается приоритетом духовных установок: жертвенная любовь-служение. Так хочет Премудрость Божия, чтобы служили ближним, доставляя им радость. Так хочет Премудрость, чтобы помазанник испытал полноту креста и соответствующие ему блаженства…
Рыцарский долг верности выше личных отношений. Таков обет, который приносит рыцарь. Между враждующими Корнуэльсом и Ирландией через брак Изольды и короля Марка установится вожделенный мир – а значит, тысячи людей выживут благодаря прекращению вражды.
Акт 5. Любовный напиток
Златовласая Изольда в отчаянии. Ей ненавистен навязанный жених. Как мог Тристан предать ее, уступить престарелому корнуэльскому королю?
Изольда согласна творить волю Софии Пронойи Доброго Промысла. Если так хочет ее возлюбленный, ради него – да… Но как тяжек для нее предстоящий крест!
Наибольшую печаль вызывают эротические обязанности супруги, которые ее наверняка заставит выполнять Марк…
Ситуация абсурдна, парадоксальна. Необходима поистине чудодейственная помощь, чтобы сделать Изольду, влюбленную в Тристана, женой ненавидимого ею короля! И королева-мать, видя слезы дочери-невесты, дает ей таинственный любовный напиток.
Напиток небесной любви – центр нашего повествования о Тристане.
Любовный напиток в понимании миннезингеров и теогамитов – Святой Грааль. Любовь превосходящая, безусловная, по сути невозможная на Земле – мирровая чаша Минне.
Изольда и Тристан вкушают чашу второголгофскую
Служанка младшей Изольды Бранжьена, как бы совершая оплошность (по другой версии – потрясенная минническими узами Тристана и Изольды), дает Тристану испить любовный напиток, предназначенный для короля Марка.
Тристан уже видел Святой Грааль в замке короля Артура. Какое блаженство – испить напиток превышенебесной любви, чтобы жить единственно возвышенной любовью! Как освящается смысл существования человека! Как преображается все его существо!
Напиток Amor Fino – целительная Чаша. Внешне речь о волшебном зелье – залоге брака Изольды и короля Марка. В духовном смысле – о возможности жить единственно возвышенной, девственной, не от мира сего любовью, опытно осознать тысячи ее преимуществ!
Однажды пригубивший хотя бы несколько обжигающих капель Минне навсегда становится ходячей огнезрачною колесницей, и температура сердца у него превышает тысячу градусов по шкале Цельсия.
Нет, не обычную чашу вкушают Изольда и Тристан – рыцарскую, второголгофскую. Грааль может достаться только герою. Путь в Святой Грааль – путь рыцаря-помазанника.
Чаша упояет девственной любовью посвященных. Тристан и Изольда отныне становятся одним существом. Читают в сердце друг друга без слов. Их излюбленное место уединения – парковая скамейка под дубом, лавровым деревом или розовым кустом. Любимое занятие – божественные беседы, экстатическое блаженство от близости друг с другом…
Подобные отношения в последнюю очередь можно назвать личными. Тристан видит в Изольде Царицу Небесную, Изольда в Тристане – Христа. Королевский замок для них – Брачная вечеря, внутренние залы – палаты Минне.
Тысячи преимуществ возвышенной любви над эросом
Вкусивший Любовный Напиток навсегда осознает тысячи преимуществ возвышенной любви над эротической. Эрос напрямую связан с источниками зла. Делает человека слабым, смертным. Удел похотника – очерненная совесть, блуждания во тьме, подверженность болезням, чужим мнениям, гипнозу… и в конечном счете бесконечные мытарства, отчаяние и муки.
Минне, напротив, несет блаженство, исцеление и силу, побеждающую смерть и страдание.
Будда побеждал страдание особого рода учением и медитацией. В сказаниях древней Гипербореи скорбь побеждается силой превосходящей любви, о которой не догадывается человек!
Тайна рыцарей Святого Грааля, его замков, брачных палат и посвятительных циклов – в постепенном проницании благодатью Минне, несущей осенение, дары святого духа и бессмертие.
Я всего лишь пересказал вам содержание бесед Тристана и Изольды.
Приближается первая брачная ночь. Задача Изольды – любым способом сохранить девство. Ее духовный брак с Тристаном непонятен простым смертным. Казалось бы, чем заниматься без поцелуев, объятий, любовных речей?
Напротив: красота духовных отношений только и открывается вне фатальных программ и магнитных сетей!
Согласно преданию, Изольда, чтобы избежать эротических контактов с королем Марком, задула свечи, ссылаясь на старинный ирландский обычай, и в темноте уступила свое место служанке Бранжьене, которая также была девственницей.
Акт 6. Гонения
В повествовании появляются новые негативные персонажи. Один из них – бывший охранник Изольды Одре´ (другое его имя – Андре´д), племянник короля Марка и двоюродный брат Тристана.
Увы, духовный закон гласит: силы добра в настоящем уравновешены силами зла. И когда речь идет о высокой, превосходящей человеческие возможности любви – приразится равной силы враг.
Одре оказался достойным супротивником Тристана. Нет, не вызывает нашего рыцаря на поединок – ограничивается клеветою. Регулярно посещает короля Марка и конфиденциально докладывает ему: мол, Тристан и Изольда тайно встречаются по вечерам и непонятно чем занимаются.
Марк поначалу доверяет Андреду. Доносы вызывают у него возмущение. Какое предательство! Так-то отблагодарил его рыцарь! Вступил в сговор с его женой, опозорил доброе имя монарха!
Поддавшись речам придворного интригана, король Марк замышляет убийство обоих.
Тристан при встрече открывает Изольде сердце: ‘Возлюбленная моя, если король хочет мне смерти и ненавидит меня, то лучше мне уехать из Корнуэльса’.
Изольда: ‘Возлюбленный мой, клевета и гонения окружают помазанника. Нашим врагам не остается ничего, кроме клеветы. Но мы должны достойно понести свой крест’.
Диалог девственно влюбленных
Король Марк желает лично убедиться в измене жены. Узнав, что Изольда и Тристан встречаются под цветущим лавром на одной из полян замкового парка, король забирается на дерево, притаившись среди листвы. До него доносится диалог девственно влюбленных:
‘О Тристан, я люблю вас как доброго рыцаря, как Боженька того хочет’.
‘И я вас люблю чистой любовью. Меня травят, окружают подозрениями… Что ж, наша любовь непонятна людям и должна храниться в тайне’.
Марк вслушивается в беседу, слышит речи о пренебесных девственных узах, о жертвенном служении… и гнев проходит! Королю дается любовь к обоим одновременно. Слезы наворачиваются на его глаза: как прекрасны души рыцаря и королевы! Марк кается в том, что осуждал влюбленных и хотел им смерти.
Миннезингерский сюжет ни в коем случае нельзя понимать в прямом смысле. Войны – духовные брани; яды – психические (проклятия); турниры – опять же схватки между добром и злом…
Клевета придворных – хула со стороны церковных и светских фарисеев, обычно окружающая помазанника. Найдите хоть одного избранника вышней любви, которого не оклеветали бы, облыжно обвиняя в самых тяжелых и низменных грехах!
Сети Одре
Одре-Андред продолжает плести сети. Испросив частной аудиенции у короля, он призывает Марка зачать достойного наследника. (Типичный язык закулисных интриганов.)
Марк заявляет, что хочет видеть своим наследником Тристана. ‘Помилуйте, – с деланным изумлением восклицает Андред, – этого изменника, делающего вас рогоносцем?’
Корнуэльский король растерян, не знает, кому верить… Но вспоминает подслушанную им беседу под цветущим лавром (‘Лавр зазеленел!’) на поляне (поляна Соловьиной горы), и здравый смысл берет верх.
Одре не сдается. Новая задуманная им интрига, с его точки зрения, должна подействовать безотказно.
‘Вас обманули, ваше величество! Беседа подстроена. Тристан и Изольда заметили вас в кроне дерева и тайно высмеивали. Подслушанный вами разговор – спектакль, разыгранный двумя изменниками, пребывающими в порочной связи!’
Злодей добивается у короля согласия на следующее испытание. В спальне Изольды разбросают по полу острые серпы и косы. Тайный ночной любовник наткнется на них и обличит себя. Наутро Одре потребует Тристана к королю и укажет на очевидную улику.
Выходит, однако, что порезала ногу Изольда. Одре подговаривает Марка убить жену, как изменницу. Тристан настаивает на том, что подстроил ловушку не он, а Одре, и вызывает последнего на бой, дабы определить истину. Марк предотвращает поединок.
Плаха, лобное место, кровь… Через что только не проходит помазанник в веке сем…
Андред не останавливается. По его наущению 20 придворных рыцарей устраивают засаду на Тристана. Но служанка Бранжьена предупреждает рыцаря, и засада срывается. Несколько врагов погибают от меча Тристана.
Марк приказывает запереть Изольду в башне. (Минне заточена и бесконечно страдает…)
Тристан устал. Не может ни есть, ни пить. Умирает от тоски по Изольде. Сколько раз он уже умирал и воскресал! У него нет больше сил бороться с обстоятельствами… Верная Бранжьена предлагает следующий ход: переодеться в женские одежды и таким образом проникнуть в башню.
Тристан, переодетый женщиной (необходимость для рыцаря проявить материнскую ипостась), пробирается к возлюбленной… Но за ним следят. Ночью его безоружного хватают, связывают и ведут к королю.
С точки зрения врагов, у них несомненная улика: Тристана застали на постели королевы!
В гневе Марк приговаривает обоих к смертной казни через сожжение на костре (римская инквизиция). Заговорщики требуют сжечь только Тристана, а Изольду… отдать прокаженным, чтобы ее смерть была более долгой и мучительной.
Какое страстно́е претерпевает вслед за Тристаном Изольда! Просит у Одре меч, чтобы покончить с собой, но получает отказ. Прокаженные хватают ее и волокут к себе… Но страшная болезнь не пристает к нашей непорочной деве Февронии – Изольде, возлюбленной Тристана.
За Круглым Столом
Девственный рыцарь оставляет друзьям завещание:
‘После моей смерти отнесите мой прах в Камелот, к братьям-рыцарям, и похороните там. Вокруг короля Артура собирается цвет мирового рыцарства – подвижники, достигшие высших степеней духовности. За Круглым Столом даже усопшего меня посвятят в тайны, которых я не мог знать в земные дни’.
Несчастного короля Марка обуревают сомнения. Сознание его двоится… Внезапно в сердце пробуждается глубокое покаяние. После вынесения приговора он горько плачет: ‘Я гнуснейший из королей! Иду на поводу у зла. Тристан – несравненной доблести рыцарь, а Изольда – несравненной красоты возлюбленная. Что же я делаю, приговорив к лютой казни двух самых прекрасных существ в Корнуэльсе?..’
Прыжок Тристана
Царица Небесная не оставляет Тристана своим покровом. По дороге на казнь ему удается вырваться из рук стражей и укрыться в старой церкви на высоком берегу моря. Следом гонятся двадцать вооруженных до зубов врагов. Тристану остается лишь выпрыгнуть через окно церкви (Белой, несущей архетипические печати против черной, римской).
Другого выбора нет: либо быть сожженным заживо, либо броситься с восьмидесятиметрового обрыва. Бесстрашный рыцарь решается совершить прыжок. Лучше утонуть в морской пучине, чем погибнуть от руки труса Одре!
Друзья Тристана во главе с верным Гуверналом тем временем спасают Изольду от прокаженных и пускаются на поиски рыцаря. Войдя в старую церковь, смотрят через окно вниз с крутизны… Ожидаемое ими чудо произошло – Тристан остался в живых! И на сей раз спасла его Царица Небесная!
Гувернал с товарищами, ликуя, видят Тристана стоящим на скале, и над ним простирается лик Божией Матери.
В Замке Премудрой Девы
Возлюбленные вновь вместе! Тристан и Изольда находят приют в домике лесника в глубине леса. Для обоих наступает период затвора. Вскоре, еще больше удаляясь от мира, они укрываются в лесном замке, именуемом Замком Премудрой Девы, где проживут много лет.
В отравленной земной круговерти влюбленные счастливо живут по заповедям вечного девства, в совершенной чистоте, молитве и духовности. Счастлив Тристан, счастлива Изольда. Миннические узы дают блаженство обоим.
В Замке Премудрой Девы бьют чудотворные источники. Любимое занятие затворников – поутру омываться в источниках, дабы сияла на них девственная чистота.
Образ их жизни изумительно напоминает путь м.Евфросиньюшки: поклончики, псалтырь, слезки, билокации, умаление, странствия под чужими именами… С ними Гувернал и Бранжьена, рыжий конь Тристана Быстроног и пес Острозуб. Таков один из самых прекрасных замков Святого Грааля – Замок Премудрой Девы.
Между тем слуги Марка узнают, что Тристан часто уединяется в лесу для молитвы. Воспользовавшись его отсутствием, врываются в замок и, связав Изольду, увозят ее к королю.
Марк вновь заточает королеву в башню, окружает ее роскошью… Но та безмерно тоскует. Золото и наряды нисколько не привлекают ее. Король не может купить ее расположение ни балами, ни богатыми подарками.
Изольда в сказании символизирует Белую церковь.
Тристан, ничего не зная о произошедшем, спит на лесной поляне… И снова страстно́е: отравленная стрела, предательски выпущенная сыном одного из некогда убитых им рыцарей, втыкается прямо в плечо…
Вновь яд! Любимая расправа злодеев над помазанником, если не получится переманить его на свой престол и объявить своим святым – отравление.
Тристан спешит в замок. Исцелить его может Изольда… но ее и след простыл. Рыцарь, умирающий от неизлечимой раны, в запредельном страстно́м. На него наваливается такая тоска, что и жить не хочется.
Бранжьена и на сей раз приходит на помощь: советует умирающему Тристану собрать последние силы, сесть на коня и мчаться к бретонскому королю Хоэлю. У него есть дочь – белокурая Изольда, известная даром целительства.
‘Тоже Изольда? И тоже целительница? – удивляется Тристан. – Какое промыслительное совпадение!..’
Акт 7. Третья Изольда
Третья Изольда (первая – жена ирландского короля Гормунта, вторая – божественная возлюбленная Тристана) в точности копирует вторую. Так же прекрасна, так же горячо влюбляется в нашего рыцаря… Так же владеет искусством врачевства, как и Изольда вторая. Но белокурая (земная) Изольда – жалкий суррогат, пародия на златовласую, небесную.
Исцеленный Тристан испытывает к своей спасительнице симпатию, но отдает себе отчет в том, что в третьей Изольде любит, по сути, вторую.
Третья Изольда символизирует эрос. Рыцарь оказался в замке адаптационной перелепки. Как гласит уэльская присказка: любовь, да не та – как у кошки и кота.
Тоска по Минне
Замок бретонского короля Хоэ́ля атакует его враг, некий граф Агриппа.[6] В одной из битв получает рану сын Хоэля, принц Каэрдэ́н. Столица Бретани осаждена, и жители взывают о помощи…
Тристан вспоминает величайшего из рыцарей Круглого Стола – Ланселота Озерного. Ему возвращается сила, и он встает на защиту своего нового покровителя. Граф Агриппа выстроил для штурма десять полков по 500 воинов. Тристан выезжает из городских ворот – один против пяти тысяч! – и вступает в сражение. Одного за другим повергает он славнейших рыцарей врага. Победа! Агриппа сражен, вражья рать бежит врассыпную.
Король и принц окружают Тристана почестями, достойными спасителя отечества. Хоэль готов отдать рыцарю полцарства – или половину мира, если бы ею владел…
Несколько дней спустя во время конной прогулки с новым другом Каэрдэном доблестный рыцарь падает без сознания. Жизнь кажется ему никчемной. Для чего подвиги, если он разлучен с возлюбленной? Ничто ему не любо. На устах только одно: Изольда, Изольда…
Каэрдэн слышит имя и, ничего не зная о второй Изольде, приходит в восторг: ‘Молодец, что полюбил мою сестру! Поедем же в замок к нашему отцу, и он обвенчает тебя с твоей возлюбленной!’
Измученный нескончаемым страстны´м, Тристан не отдает себе отчета в том, что делает. Безвольно плетется за Каэрдэном, входит в замок, соглашается на брак с белокурой Изольдой… Та счастлива, поскольку по уши влюблена в Тристана. Но общение с ‘суррогатной’ Изольдой не приносит радости. Тоска по Изольде оригинальной не покидает сердце рыцаря.
Эрос (третья ‘суррогатная’ Изольда), каких бы кайфов ни сулил, всего лишь жалкое подобие Минне. Третья Изольда внешне похожа на вторую: царского рода, так же притягательна, похожи даже голос и манеры… Но нет в ней того, что вызывало безмерную любовь: напиток не вкусила, Минне нет в ней! Вместо Минне – животные ужимки, поцелуйчики, обнимончики…
Ничего подобного не было между Тристаном и златовласой Изольдой.
Тоска Тристана по возлюбленной – тоска по Минне. Устав, как от жалкого спектакля, от взаимоотношений с третьей Изольдой, рыцарь спешит в замок Корнуэльс, стремясь попасть туда на любых условиях. Согласен быть шутом, нищим, последним бродягой, кем угодно… – только бы проникнуть в замок и попасть на прием к Изольде, только бы еще раз, хотя бы в последний, взглянуть на нее!
Безумная, неземная тоска… Ее даже тоской не назовешь. Превышенебесное томление.
Юродство Тристана
Тем временем златовласая Изольда смертельно скорбит. Тристан изменил ей! Как посмел он нарушить рыцарский обет? Почему был верен королю Марку и не верен ей, своей вечной девственной возлюбленной?
Страстно́е обоих достигает запредельных степеней…
Тристан, чья тоска по оригинальной Изольде час от часу только умножается, наконец оставляет Бретань. Премудрость подсказывает ему способ, как вернуться в Корнуэльс. Чтобы избежать казни, у него одно средство – притвориться умалишенным.
Не типично ли для судьбы помазанника – обрести репутацию сумасшедшего?
Переживший полноту славы во дни юности, ныне Тристан похож на безумца. В годы зрелости переживает нищету, унижение, презрение от уличных прохожих и бездомных. Ходит как нищий юродивый, швыряясь жалкими медяками, получает справа и слева одни тумаки…
В образе сумасшедшего или шута рыцарь появляется перед своей возлюбленной. Король Марк уже освободил Изольду из заключения в башне. Но встретив Тристана, королева не узнает его… Тогда тот показывает кольцо, подаренное ею после вкушения любовного напитка. Изольда прозревает, и радость ее не знает предела!
Акт 8. Узы Минне
Сколько пережили оба наших возлюбленных! Но помазанникам до последних дней не избежать страстно́го.
Тристан не может задерживаться в Корнуэльсе и возвращается к королю Хоэлю. Здесь вновь – в четвертый раз! – получает он смертельную рану. Очередной недруг в стычке ранит рыцаря ядовитым дротиком в бедро…
Рана почернела и нарывает, а бретонские врачи ничего не смыслят в своем ремесле. Страдания Тристана запредельны. В последней надежде отправляет он посланника в Корнуэльс, чтобы упросить Изольду прибыть к возлюбленному и вновь исцелить его.
Обманув бдительность стражей, Изольда спешит в Бретань. Между Тристаном и корабельщиками уговор: если Изольда отправится вместе с ними, на мачте поднимут белый парус. Если же корабль вернется без Изольды, парус будет черным.
Увы, очередная интрига подстерегает нашего героя. Третья Изольда, завидев возвращающийся корабль, из ревности решает обмануть Тристана.
‘Какой парус на корабле?’ – спрашивает страдающий рыцарь.
‘Черный!’ – отвечает та.
Не выдержав великой тоски, Тристан умирает. Последние его слова: ‘Изольда, милый друг, оставляю вас на попечение Божие’.
Вернувшаяся с послами златовласая Изольда, увидев тело возлюбленного, падает от разрыва сердца, и подобно белой лебеди умирает у него на груди. Их тела бальзамируют и отправляют в Корнуэльс.
Тайна Любовного Напитка
Перед смертью Тристан завещал друзьям передать королю Марку свой меч, к которому привязаны ларец и записка с просьбой вскрыть ларец после смерти Тристана. Посмертная исповедь…
Король Марк вскрывает ларец и находит в нем свиток с описанием действия любовного напитка… Слезы струятся из его глаз. Теперь наконец-то он понимает, что претерпел Тристан, отдав свою возлюбленную королю! И как ответил на умонепостижимо высокую рыцарскую жертву жалкий король корнуэльский!
Так вот что содержит в себе Кипарисовый Ларец: в нем тайна любовного напитка!
Блажен тот, кто хотя бы слышал о Минне. Но трижды блажен и свят тот, кто вкусил от последних капель сего миррового сосуда, приобщился к наивысшей из тайн земных и вошел в собор богочеловеческий!
Смерть вводит в замки неизреченных блаженств
Тристана помещают в халцедоновый саркофаг, Изольду – в берилловый. Между ними ставят часовню, чтобы разделить их и в вечности… не тут-то было! Терновый куст радугой вырастает между гробницами и расцветает.
Аромат цветов терновника подобен розовому. Роза – благоухание вышней любви. Терновый куст, который через церковь врос из могилы Тристана в могилу Изольды, связал их, как связывает страстно́е. Но розовые цветы свидетельствуют: оба влюбленных неразделимо сочетаны узами Минне.
Тристан и Изольда блаженствуют в вечности! Блаженства, согласно уставам Универсума, равны мере пережитых скорбей, и только смерть вводит в замки неизреченных блаженств.
Воины Марка пытаются срубить куст, но на следующее утро он вырастает опять. И король понимает: тех, кого соединил брачными узами добрый Отец, на земле не разлучить никому, в том числе и ему, земному властителю.
P.S. Песнь Минне, побеждающая смерть
Потрясенный сказанием о Тристане и Изольде, Людвиг II Баварский строит замки как белые корабли. Архитектоническая тайна четырех его замков: в духовном мире движутся по лебединому озеру в межгалактическом пространстве.
Пригласив Чайковского в Нойшванштайн, Людвиг удостаивает гениального русского композитора великой чести. Королю-помазаннику открыто, когда на озере близ Нойшванштайна совершится брачная вечеря – неоднократно наблюдал он ее со своего балкона на третьем этаже еще недостроенного замка…
В мире нет ничего прекрасней, чем лебединая песнь! Когда один из лебедей умирает и забирает в духе второго, звучит песнь Минне, побеждающая смерть.
Лебедь минническое существо. Не земного происхождения – из цивилизации девственной любви. Его образ присутствует в большинстве саг Святого Грааля. Людвиг души не чает в прекрасных белых птицах. Себя именует рыцарем-лебедем, а в росписях залов четырех его дворцов лебедей не сосчитать…
Чайковский видит мистерию Лебединого озера, слышит лебединую песнь. Едва придя в себя, восклицает: ‘Никогда не слышал я ничего прекрасней! Ни один композитор на свете не способен повторить подобное… Каким слухом я внимал? Лебеди поют неземными голосами. Должно быть, я был в ином мире?’
‘Мой обожаемый друг, вы побывали в царстве Минне, – отвечает Людвиг. – Я выполнил свой долг: приобщил вас к лику певцов-миннезингеров. Отныне вы не просто русский композитор, автор симфоний, романсов, квартетов, опер и балетов… Вы – композитор Минне.
Кто однажды слышал лебединую песнь Нойшванштайна, не может ее забыть и претворяет во всем, чем бы ни занимался – от приготовления пищи до создания самых высоких произведений искусства. Об этом в свое время говорил мне Рихард Вагнер. Теперь песнь Минне услышал художник еще более высокой метки!’