©Полина Горшкова
21 октября
Утро в октябре всегда наступает через силу. Ржавые облака висят плотным тяжелым тестом, а дым производственных труб кажется еще безобразнее. Движение солнца можно уловить лишь по перемещению бледного пятна в редких небесных просветах.
Будильник упрямо доказывал – утро настало. Ванюшка сбросил одеяло и подошел к окну. Его семья недавно переехала в новую многоэтажку, и с шестнадцатого этажа мир казался таким симпатичным и маленьким! Весело каждое утро разглядывать малюсенькие трамвайчики и людей, похожих на муравьев.
Ваня поднял ладошку, поднес ее к окну и сощурил один глаз: вот человечек бежит по ладошке, а вот ворона сидит на пальце. Для мальчика это было настоящим чудом, маленьким секретом. Сейчас на его ладошке оказался лес, но фантазия мгновенно превратила его в ежика: такой вот ежик с деревьями-колючками.
Назвать то, о чем Ванюшка гордо говорил ‘Я живу рядом с лесом’, трудно даже рощей. Как окрестить эти дикие дорожки, беспорядочно разбросанные деревья и сплетения кустарников? Город беспощадно пожирал этот жалкий уголок природы, каждый месяц срубались новые деревья, улетали птицы. Уродливым великаном с одной его стороны уже торчало здание жилого дома.
Вы когда-нибудь видели фотографию Нью-Йорка с высоты птичьего полета? Бесконечная решетка из небоскребов, а посередине мохнатое зеленое пятно – Центральный парк, сердце и легкие громадного бездушного города.
Ванина семья жила в самом обычном производственном городке, но каждый год он рос и навсегда стирал километры лесной зоны. Есть довоенные черно-белые фильмы, где можно увидеть каким был город полвека назад. Последний дом стоял там, где сейчас центр, а дальше до самого горизонта тянулись бесконечные деревья настоящего леса! Старожилы городка рассказывают, что туда охотиться ходили, на озера прилетали стаи диких лебедей и уток, девушки в ночь на Ивана-Купалу собирали волшебные травы… А бабушка с тихой грустью вспоминает лесную смородину и соловьиные трели, ее молодость, знакомство с дедушкой, беседы под кронами старых березок. Этот лес видел много слез, самые искренние признания в любви, детский смех, веселый говор, тихие песни и как большой сказочный друг, он хранил все эти тайны.
В руку уткнулся холодный нос. Это Милка напомнила, что утро началось ради прогулки. Мальчик улыбнулся и погладил собаку. Хвост ее превратился в самый активный вертолет, еще мгновение – и она взлетит. Ваня шагнул к двери: ‘Гулять’.
В стену послышался едва уловимый стук, но за последние полгода к этому тихому стуку в семье уже все привыкли. Вслед за ним раздалось шарканье тапочек по коридору, это бабушка спешила к дедушке в комнату. Прогрессирующий с необычайной скоростью рак легких настиг дедушку полгода назад. С этого момента всем стало ясно, что он умирает. Умирает быстро, как вянут цветы. Сейчас, в период обострения ему не хватало сил даже позвать бабушку голосом.
Ваня зашел в комнату, обнял бабулю, кивнул дедушке. Последнее время ему было невыносимо больно и страшно смотреть, как этот сильный человек страдает. ‘Старичок ты мой лесовичок’, – с бесконечной любовью в голосе прошептала бабушка, вливая по ложечке отвар шиповника прямо в рот дедушке, держать ложку самому не хватало сил. Ваня улыбнулся и вышел из комнаты. Страшная болезнь поразила их дом, но горе сделало их ближе, роднее, обострило чувство любви между ними.
Милка ждет не дождется идти гулять! Ваня спешно собрался. Еще десять минут, и собака уже неслась по бурым листьям, а он тихо шел за ней. Этот остаток леса был его колыбелью, думалось и мечталось здесь как нигде. Они прошли заболоченное озеро, собака носилась кругами, зарывалась носом в мягкую землю и была счастлива. На озере росла его ива. Дедушка рассказывал ему, что у каждого человека есть свое дерево, успокаивающее боль, утешающее сердце. Как найти такое дерево?.. Ваня помнил, как первый раз прижался к иве: словно мама коснулась его головы, она стала легкой и светлой. С тех пор мальчик часто приходил сюда. Дедушка… Его дедушка был лесничим, пока лес не уменьшился настолько, что местные власти просто упразднили его должность. Но он был лесничим не просто на бумаге, он был одно со своим лесом. Он знал его лучше, чем себя, любил больше чем жизнь, и лес отвечал ему взаимностью.
…Ранняя весна. Еще совсем маленький Ваня семенит рядом с дедушкой в огромных резиновых сапогах. Это волшебное время, когда мир начинает оживать после зимнего сна. Дедушка разговаривает с деревьями, Ванюшка в недоумении, детские глазенки его округляются.
– Дед, ну дедуль, ну разве они живые? Дедушка загадочно улыбается. Подходит к дереву, прикладывается к стволу ухом, закрывает глаза и замирает.
– Подойди, мой хороший, послушай!
Недоверчиво, с непониманием, но мальчик подходит и прикладывается ушком.
Если вы никогда не слышали, как шумит сок весной в дереве, то вряд ли поймете, что ощутил тогда Ваня. Это как слушать стук сердца человека, добрый и живой звук у тебя под ухом, такой родной, что сердце само откликается на этот звук внутри дерева – радуется душа. Никогда этого не забыть.
Милка тянет в глубь, дальше и дальше. Ваня послушно идет за ней. Вот они! Несколько рядов поросших некрупными деревьями земляных углублений. Это остатки землянок. В далеком 1943 году эти ямы стали спасением для многих людей. Дедушка рассказал, как они с маленьким братишкой и родителями, спасаясь вместе с другими жителями деревни от немцев, бежали в лес, и несколько месяцев лес кормил их, укрывал и защищал. Тогда зародилась эта трогательная связь между лесом и мальчиком – ведь он пообещал беречь и защищать лес и честно исполнял свое обещание, как мог хранил свой лес.
24 февраля
Это было сказочное утро. Ветер улетел куда-то дальше, и молочные хлопья колючего снега падали медленно и строго вертикально, точно кто-то решил соединить небо и землю тысячью белых тесемочек. А еще вчера воздух пронизывали солнечные лучи, и воробьи дрались за откуда-то появившегося червяка. Вот такое ночное превращение ‘из весны в зиму’.
Ваня на ходу одевал перчатки, Милка тянула в сторону от подъезда. Черная собака выглядела чудо-зверем на фоне режущего белизной глаза снега. Поводок натянулся. Тут хочешь не хочешь, а нужно ускорять шаг, мальчик припустился вприпрыжку. Перебежали дорогу, и вот они уже стоят на пороге в белый замок.
Лес изменился до неузнаваемости. Ваня почувствовал себя героем русской сказки ‘Морозко’. Что почувствовала Милка нам неведомо, но два карих глаза светились восторгом. Хозяин понял это и поспешил скорее отстегнуть непослушную цепочку поводка. Вот она, свобода! Черное пятно ринулось вперед, собака оголтело бегала вокруг деревьев, кувыркалась в снегу, лаяла, прыгала на Ваню… Конечно, повалила его в сугроб.
А лес увлекал. Интересно, когда то, что ты видишь каждый день, вдруг приобретает новые очертания. Коряги оборачиваются гномами в смешных белых колпачках, а занесенные снегом ивы напоминают домики-и´глу.
Снег поредел, он уже не обволакивал все пространство, не застилал глаза. Мальчик и собака прошли еще несколько десятков шагов, и тут Ваня замер…
Никто никогда не расскажет нам, как здесь очутилось это маленькое деревце вишни. Как была заброшена в дикий мир колючих кустов и старушек-елей? Но не это сейчас заставило Ваню остановиться. Вишня цвела!
Нежные, такие ранимые, почти прозрачные розоватые цветы на черных веточках – и снег. Кажется, весна с зимой сошлись в одной точке и закружились в вальсе. Это было невероятно красиво, но грустно: хрупкая красота цветет лишь раз. Обманутая ранним теплом вишня распустила цветы, она будет цвести еще пару часов, может быть до вечера, но потом холод сожмет эту нежность, а ветер рассеет ее среди сугробов. Когда в конце марта деревья покроются нежными цветочками, вишня будет стоять без цвета – такова плата за это февральское цветение.
Ваня не знал, сколько он вот так стоит, глядя на это чудо, и только почувствовав, что руки и ноги уже закоченели. Он свистнул Милу и повернул в сторону дома.
Замершие руки не сразу отыскали ключи в кармане куртки, но вот ключи нашлись, и мальчик с разгоряченной собакой вошли в подъезд. Стараясь не шуметь, Ваня повернул ключ, тихонечко вымыл собаке лапы. Дверь в комнату дедушки была приоткрыта, мальчик просунул голову, не решаясь зайти полностью. Дедушка спал, на его лице замерла самая детская в мире улыбка. Чудачка-смерть уже колдовала над его этим лицом волшебной кистью, оно становилось неземным: волевые морщинки разглаживались, кожа становилась восковой, и только лучистые морщинки вокруг глаз будто еще больше углубились и по ним струился теплый свет, весь тот свет, который сумел накопить человек за свою жизнь. Даже странно было признать, что умирающий человек, может быть так прекрасен. Перед глазами Вани мелькнула картина цветущей вишни на морозе под хороводом снежинок.
19 марта
Ох уж эта весна! Настоящая весна! Она врывается в нашу жизнь необычайным потоком энергии, стихами и красками.
Мартовское утро начинается заранее, еще до того, как будильник объявил подъем. Ваня уже проснулся и успел порадоваться солнечному свету, настойчиво пробивающемуся сквозь зеленоватые занавески.
Стук? Остатки сна мгновенно слетели. Но почему он еще тише, чем обычно? Не раздумывая больше ни секунды, мальчик кинулся в комнату к дедушке. Бабушка была уже там. Дедушка… Он помахал им рукой, совсем чуть-чуть, видно было, что это стоило ему неимоверных усилий. И все. Вот так просто. Его душа, казалось, еще была в комнате, когда глаза закрылись. Ваня не заплакал, не испугался, нет… все это было бы некстати, да и не нужно. Бабушка обняла его за плечи, прижала голову к груди и тихонько шепнула: ‘Милка ждет, ступай, солнышко, погуляй’.
Ваня не помнил, как собрался, как спускался по лестнице, голова плыла как воздушный шарик в высоком майском небе. На последних ступеньках он не выдержал и сел, обхватив колени руками, закрыв глаза и спрятав голову внутрь. Холодный мокрый нос ткнулся ему в щеку, Милка жалостливо заскулила и принялась лизать щеку и ухо мальчика, Ваня как-то машинально потрепал собаку по голове и поднялся со ступенек.
И все-таки это была весна! Лес превратился в целое государство, где каждый сантиметр жил, жил так ярко, насыщенно, что захватывало дух. Вот армия солдатиков переходит по еловой ветке через ручеёк, еще несколько шагов – и мы в королевстве муравьев. Этот народ, хоть и состоит из миллиона жителей, живет как один единый организм. Копошатся в одном направлении, наполняют жизнью все закуточки леса. В воздухе стоит пьянящий запах первоцветов и ландышей. Их запах не спутать ни с чем.
Как птица Феникс, возрождающаяся из пепла, лес возрождался из мха и груд прошлогодних веток – он настолько могуч, что создает сам себя! Ване показалось, что он попал к матушке-земле в гости в тот момент, когда она рождает великана. Великан расправлялся во все стороны, поднимал голову к небу вместе со стаями птиц, говорил с кем-то вместе с плеском воды в посиневшем озерце.
Милка повернула в сторону опушки. Там на поляне часто собирались шумные компании, отдыхали, жгли костры. Но Ваня любил это место за группу молоденьких ив, росших полукругом с одной стороны поляны.
Он направился к своим деревьям. Рядом валялись угольки и недогоревшие ветки. Хоть мусора не оставили, и то хорошо!
…То, что увидел мальчик в следующую секунду нельзя описать без слез: одна из ив стояла абсолютно ‘голая’! С нее содрали кору, стянули нежную кожу живьем и сожгли на костре, это было видно по остаткам вокруг пепелища. ‘Зачем? За что? Зачем?’ – пронеслось в голове мальчика, и слезы сами хлынули из глаз.
Смола ивы не похожа на смолу ни одного другого дерева: прозрачная, как янтарные бусины, она имеет насыщенный красно-кровавый цвет и выступает аккуратными каплями. Ива рыдала кровавыми слезами.
Ваня не выдержал, рыдание вырвалось из груди, он прислонился головой к деревцу, обнял его руками. Так они и стояли: два убитых горем живых существа.
О чем плакал Ванюшка? Он и сам не ответил бы наверняка. Он плакал о деревце, о горячо любимом дедушке, о людской жестокости и еще плакал просто потому, что так было легче пережить горе. Слезы, даже такие кипучие, облегчают страдание души.
Милка уже обежала все кусты и вернулась обратно на поляну, а мальчик все еще не мог оторваться от дерева. Стало легче, по сердцу растекся успокоительный мир.
Всё вокруг было пропитано любовью его дедушки к этим местам. Он смотрел на Ваню сквозь сплетения крон, шумел ветром в прошлогодней листве, он плакал слезами ивы и улыбался солнечными зайчиками в зеркальных лужицах… Он был здесь, в лесу!