Лев Толстой

Толенизм

©Марат Иорданов

Приведенный выше подзаголовок – неологизм автора. Слово «толенизм» составлено из первых двух букв фамилии, имени и отчества великого русского писателя, мыслителя и духовного учителя Толстого Льва Николаевича.

Видение и понимание Толстым вышних сил, его духовные поиски и находки, смысл принадлежащих его перу художественных, духовных и публицистических произведений, статей и писем, в которых отражены прозрения Толстого, его оригинальные мысли и рассуждения, – все это в совокупности и составляет учение, обозначенное здесь понятием «толенизм». Этот новый термин мне кажется более благозвучным и менее громоздким, чем «толстовство» или «толстовизм». В дальнейшем он и будет использоваться для обозначения всей совокупности мировоззренческих взглядов Толстого, его учения и деятельности как целостного духовного явления.

По убеждению автора, толенизм как глубокое, доброе и в главном истинное учение необходимо не только целенаправленно исследовать, но и применять в практической жизни – с тем, чтобы каждый человек и общество в целом могли стать духовно чище и возвышенней, узнать больше о собственной природе и путях развития человечества.

Толстой, мне кажется, в некотором смысле сродни Моисею, которого сегодня, как ни парадоксально, могли бы назвать «антисемитом». Прочтите в Ветхом Завете места, где великий пророк резко обличает евреев за возврат к примитивному и суеверному язычеству, т.е. поклонение золотому тельцу и непослушание Всевышнему!

Насколько решительным обличителем евреев являлся Моисей, настолько же бескомпромиссным критиком русской действительности проявил себя Толстой. Это трудноватое для восприятия сравнение призвано подчеркнуть масштаб и своеобразие духовно-нравственных, религиозных и национально-государственных вопросов, поднятых Толстым.

С глубоким сожалением он отмечает два аспекта главной проблемы российского христианства. С одной стороны официальная, сращенная с государством церковь (что характерно не только для России, но и для других христианских стран) проповедует вовсе не учение Христа в его чистом виде, а выдает за него учение образованного иудея Савла, который в свое время отличился на поприще преследования первых христиан. Этот человек, с ранней юности являясь активным деятелем секты фарисеев, принимал участие в экзекуции (побитии камнями) первого христианского мученика Стефана, а затем, говоря современным языком, выполнял задания римской оккупационной администрации в Палестине по выявлению и разоблачению «государственных преступников» в лице христиан.

Однако это не помешало ему позже получить статус «апостола Христова» с именем «Павел» и стать главным идеологом церковного христианства, хотя Христа он, как известно, никогда «глазами не видел и ушами не слышал». Последнее понятно: Савлу-Павлу было всего четыре года, когда Иисус завершил свою земную жизнь.

Спустя годы, Павел написал различным адресатам ряд писем («апостольских посланий»), которые составили основу его учения. Именно это учение взяли затем на вооружение иерархи христианского церковного института, поскольку оно вполне устраивало государство и чиновничество, церковь и жречество.

Такова первая сторона поднятой Толстым проблемы. Другая же заключалась в том, что верующие христиане, внешне отвергнув иудаизм, во многом оказались в плену новых суеверий. Вместо строгого следования Христу, обращенные христиане по различным причинам стали поклоняться внешним символам и атрибутам веры.

Сказанное нашло отражение в удивительной по содержанию статье Льва Толстого «Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении», опубликованной в мае 1907 года. Лев Николаевич пишет: «Ослабление веры, или скорее затемнение ее суеверными обычаями для масс и рационалистическое толкование основ веры высшими учеными классами, происходит везде».

Извращения религии есть общее «всем религиям явление, как и жреческие искажения религиозных основ учений ради выгод жрецов и властвующих классов». Но «только одна так называемая христианская религия, – с горечью продолжает Лев Николаевич, – утратила всякую обязательность для народов, исповедующих ее, и перестала быть религией… Та церковная вера, которую веками исповедовали и теперь исповедуют миллионы людей под именем христианства, есть не что иное, как очень грубая еврейская секта, не имеющая ничего общего с истинным христианством».

О ложном учении этой «очень грубой еврейской секты» автор пишет далее: «Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему».

Толстой указывает на «полное несогласие» двух учений, которого «не может не быть между всемирным вечным учением простого, святого человека Иисуса с практическим, временным, местным, неясным, запутанным, высокопарным и подделывающимся под существующее зло учением фарисея Павла.

Сущность учения Христа в том, что истинное благо человека – в исполнении воли Отца». Награда за это исполнение есть слияние с Отцом – сознание единства с волей Отца, которое «дает высшую радость и свободу. Достигнуть этого можно только возвышением в себе духа, перенесением жизни в жизнь духовную».

Автор продолжает: «Сущность учения Павла в том, что смерть Христа и его воскресение спасет людей от их грехов и жестоких наказаний…

Как основа учения Христа в том, что главная и единственная обязанность человека есть исполнение воли Бога, то есть в любви к людям, – единственная основа учения Павла та, что единственная обязанность человека – это вера в то, что Христос своей смертью искупил и искупает грехи людей».

Лев Николаевич выражается со всей определенностью: «Основа учения Христа – истина, смысл – назначение жизни. Основа учения Павла – расчет и фантазия.

Грубо суеверное учение Павла было доступнее грубой толпе, охотно принявшей новое суеверие, заменявшее старое.

А между тем целый ряд случайных причин сделали то, что это ничтожное и лживое учение заняло место великого вечного и истинного учения Христа и даже на много веков скрыло его от сознания большинства людей».

Хочу отметить: Толстой проявляется здесь как настоящий мистик, несмотря на то, что усматривал в христианстве прежде всего образ жизни, а не мистическое учение. Во-вторых, для нашей книги важно то, что приведенные выше слова Льва Толстого близко перекликаются с содержанием некоторых работ Иоанна Блаженного, особенно в том, что касается перенесения реальной жизни человека в высокие духовные сферы и слияния его личности с Божественной сущностью. Далее читатель найдет немало тому подтверждений.

Вышесказанное в более чем достаточной мере иллюстрируется содержанием ряда толстовских трудов. Это особенно относится к статьям и письмам, изданным в 1990-х годах в серии «Запрещенный Толстой».

Следует сказать несколько слов об этой серии. «Толстовский листок» (под общим названием «Запрещенный Толстой») состоит из 14 выпусков (томов) произведений, ранее почти не публиковавшихся в России – как в царское, так и в советское время4. Они оставались в «запасниках» по той простой причине, что их содержание не устраивало ни царские, ни советские, ни церковные власти. Поскольку в российском государстве и в новейшее время не нашлось ни институтов, ни благотворителей, которые взяли бы на себя труд полной публикации и раскрытия учения Толстого народу, эту заботу взвалили на себя московские литераторы и меценаты Владимир Алексеевич и Анна Евгеньевна Мороз. Художник, познавший в свое время «прелести» советских лагерей, В.А.Мороз проделал грандиозную работу, не только собрав духовное наследие Л.Н.Толстого, но и издав его за свой счет. Только благодаря бескорыстной подвижнической деятельности супругов все 14 выпусков «Толстовского листка» относительно недавно вышли в свет.

Если сравнить толенизм с гигантским айсбергом, то «Запрещенный Толстой» содержит его подводную и большую часть. Далее я с благодарностью буду пользоваться этим изданием.

Интересно попытаться сравнить отношение евреев к пророку Моисею и россиян к своему великому провидцу. Первые пророка все же поняли, приняли и пошли за ним. Вторые не поняли и не приняли Толстого, и не пошли за ним. Евреи десятилетиями упорно следовали за своим лидером (в прямом и переносном смыслах) и сохранили духовность в пределах своей маленькой страны. Русские столь же упорно десятилетиями не замечали своего духовного учителя и почти растеряли на просторах огромной империи былую духовность, доставшуюся им от предков.

Кое-кто может сказать, что я утрирую. Согласен, сей элемент действительно присутствует, но с определенной целью: максимально рельефно представить читателю проблему духовного лидерства в современном обществе, обратить на нее внимание.

Конечно, можно сказать, что у древних евреев и россиян политические, экономические, географические и прочие условия жизни были слишком разными. Согласен. Однако, в ином, не материальном плане условия были как раз очень схожи. И евреям при фараонах и русским при царях необходим был подлинный духовный наставник. В первом случае таковым стал Моисей, а во втором случае – не стал Толстой.

Меня могут упрекнуть в некорректности: еврейский народ во времена Моисея находился под властью египетского фараона Мернета, а русский во времена Толстого – под властью российского же императора. Мол, нельзя сравнивать отношение египетского фараона к евреям с отношением романовского двора к своему народу. Ой ли? Многие придворные сановники, высшие государственные служащие и генералы тоже были чужеземцами, приехавшими в Россию, как метко заметил классик, «на ловлю счастья и чинов». Если сравнить отношение фараонов к рабам и отношение царского правительства к холопам, разница будет невелика.

Правящий имперский, почти иностранный режим и приданные ему официозные церковные учреждения не могли понять и принять русского графа, который впервые в стране публично обозначил толерантные гуманистические религиозно-идеологические принципы вне церковных догматов.

Этот странный дворянин, альтруист, писатель и мыслитель, духовный учитель и просветитель в одном лице оказался выше всех имперских и церковных властей, поддерживавших между собой «симфонические» отношения. Он был далек от обывательских пристрастий и мирской суеты, свойственных современному ему обществу.

«Суета сует и томление духа», – писал Экклезиаст. Толстой прекрасно понимал, о чем говорил мудрец. Подобно ему, он пытался вознести нравственность современников над мирской суетой и утолить томление человеческого духа.

Экклезиасту три тысячи лет тому назад это удалось. Но он был богатейшим царем и пророком, которого поддерживало просвещенное общество, а также установленный, как считалось, согласно предписаниям Всевышнего режим управления.

У русского графа были только идея и усадьба. Яснополянский провидец взывал к Богу, народу и царю, минуя посредников в лице церковной и императорской бюрократии. Этого ему, конечно, не могли простить. Последовало печально известное обструкционное постановление Синода № 557 от 20-22 февраля 1901 года об отлучении графа Льва Николаевича Толстого от Русской Православной Церкви – а точнее, от ее чиновничьего архиерейского аппарата.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *