©Иоанн Соловьиногорский
Дневник
Разве без того скорбей мало?
За ночь на семь градусов в Мар-Кристале похолодало.
А по сердцу разливаются горячие молочные реки Минне —
в поэзии, в молитве, в фортепианной игре.
Обожаю! Ношу в сердце как дар драгоценный.
Обожаю, сходя и не сходя с алтаря-сцены.
Обожаю — а прочее так ничтожно
перед лицом Добробоженьки Божиего:
обстоятельства, мысли, рассудочный рацио.
Обожание вводит в Богоцивилизацию.
Обожая, я счастлив. И ничего больше человеку не надобно —
чтобы обожал и обожаемым был, помноженный надвое.
Полоска Падмани (золотая середина)
Между милостью и трезвением пролегла полоска Падмани.
Потерпи ближнего, как бы ни был не мил и в опале.
Его небесная матрица сияет в солнечном потенциале,
пребожественном оригинале.
Потерпи. Между милосердием и трезвением
пролегла полоска Падмани.
Наш корабль врагу не виден в тумане.
В стане вражием смятение и неразбериха.
Не предавай братство, mi caro amigo[1].
Потерпи ближнего, как бы ни был не мил и в опале.
Его небесная матрица сияет в солнечном потенциале,
пребожественном оригинале…
Только добрые дела, мотивы и мысли
Оправь ближнего, как святого, в иконку
и – в путь-дорогу вдогонку.
Таскай его с собой, как орден победы.
Благословенное братство поэтов.
Родовую программу у старца почисти.
Возлюби уличного бомжа больше жизни.
Только добрые дела, мотивы и мысли!
Слёзки вытри сухим полотенцем.
Взял ближнего на руки, как младенца,
и понес, пока силушки хватит,
до первого поворота, до ближайшей кровати.
Чтобы смертные стали бессмертными
Время прошло незаметно.
Смерти нет, а я – смертный?
Смерть есть, чтобы зло было не вечно.
Черному ордену в брани поражение обеспечено!
Зло попадется в ловушки, разобьется как НЛО –
вдребезги.
По осеннему озеру плавают лебеди…
Божества умирают, чтобы смертные стали бессмертными
и хороводы водили в вечности с амешаспентами.
Прочее – не выходит за рамки рационального гносиса.
И писать надо только о том, что свыше
на лист просится.